Советский немец. Александр Венгеровский

но…

      –Впрочем, я хотела с вами посоветоваться. У меня в детском отделении подростки мужского и женского пола бегают друг к другу в палаты. Чтобы чего не вышло, я решила перевести их на постельный режим.

      –О! – искренне удивился я.

      –А чтобы режим соблюдался, я хотела бы снять со всех трусы. Как вы думаете, это можно?

      –С точки зрения прав человека – вряд ли.

      –Вы думаете? Гм… Когда я была в Евпатории главным врачом санатория, я со всего корпуса снимала трусы. Кстати, вы бывали в Евпатории?

      –Увы, кроме Средней Азии, нигде не был: Душанбе, Самарканд, Джетисай, Гулистан, Янгиер – слышали?

      Она пропустила мой ответ и вопрос мимо ушей.

      –Ах, Евпатория, Евпатория – голубая страна, обсыпанная ракушкой, песком и извёсткой. Там так медленно по небу едет луна, поскрипывая колёсами, как крымский татарин с повозкой… [3] Кстати, вы слышали о судьбе крымских татар?

      –Да я и сам в некотором роде крымский татарин.

      –Да ну! А как ваша фамилия?

      Я назвал. Она некоторое время тупо смотрела на меня своими сливовыми глазами. Наконец, до неё дошло:

      –А, в этом смысле! Ну, идите, идите к своей Сильфиде Павловне. Вам повезло – идеальная операционная сестра. И человек хороший. Я её искренне люблю, но предостерегаю вас: она секретарь больничного парткома, при ней – ни слова о политике, и ни в коем случае не говорите, что вы диссидент.

      –Помилуйте, да разве я сказал вам, что я диссидент?

      –Зачем же говорить – это и так видно.

      Я засмеялся:

      –Уверяю вас, почтенная Сара Абрамовна, вы сильно ошиблись: я не люблю диссидентов, ибо предвижу результаты их деятельности.

      –Какие результаты?

      –Плачевные, – ответил я, закрывая за ней дверь двадцать девятого кабинета. – Так где, вы говорите, реанимационное отделение?

      –На втором этаже, прямо против лестничной клетки. Будьте осторожны, наша техничка Вера Степановна только что вымыла лестницу – не убейтесь.

      Я пошёл по указанному адресу. В реанимационной палате над постелью больного склонились двое в белых халатах – мужчина и женщина. Я спросил разрешения войти и отрекомендовался.

      –Главный анестезиолог Николай Иванович Мукомол, – подал мне руку мужчина.

      –А вы, если не ошибаюсь, Сильфида Павловна? – обратился я к женщине.

      Она обернулась. У неё были большие ярко-синие глаза.

      –Маркс Владиленович сказал, что вы будете моей хирургической сестрой. Приказ он подпишет сегодня же.

      –Хорошо, – сказала она просто. И голос её мне сразу понравился.

      Ей было сорок три года, но кожа её была гладкой и упругой, как у ребёнка. Я вгляделся в её внутренние органы и невольно воскликнул про себя: «Вот это да!» – они были здоровыми и чистыми, как у восемнадцатилетней девушки.

      Впрочем, она лишь на мгновение отвлеклась на меня, и маленькими, проворными пальчиками ввела больному иглу в вену. Я увидел, что она профессионал высочайшей квалификации. Больной не вздрогнул. Впрочем,