Русские сказки, богатырские, народные. Михаил Чулков

отвечал ему другой, вынимая огниво, но долго рубя, так и не смог трут зажечь. – Экая беда, – сказал он, – трут отсырел, как я по росе в лесу за пострелом-то Тимонькою гонялся.

      – А ты пойди к устью печному, может быть, к саже прилипнет искра, – говорил другой.

      Тот подошел поближе к печи и стал опять рубить.

      Между тем Тимоня, выглядывая на него, щёлкал зубами. Вор, услышав, что нечто перед ним щёлкает, начал пуще рубить, и при отсвечивании огня поглядывал в печь. Тут присел он со страха на землю увидев перемазанное Тимонино личико. Он счел его за чёрта и от ужаса не мог больше произнести ни слова, кроме как только прерывающимся голосом:

      – Ах, братец! Тут… чёрт!

      Тогда Тимоня, застучав по печи, пустил кирпичный перун в другого вора, который бросился было к двери, но, ударившись лбом о притолоку, растянулся на полу без чувств.

      А Тимоня, схватив у одного из них дубину, принялся потчивать ею шурьев своих, и столь исправно, что оба вскоре придя в сознание, устремились в бегство.

      Трясущиеся от страха ноги принуждали их неоднократно спотыкаться, а Тимоня препровождал их кирпичной пальбою. Прогнав воров, он взял свинью и понес домой, куда прибыл уже на рассвете.

      Едва воры отдохнули после ночных приключений, как разговор их обратился к закладу с их зятем. Ну, говорили они, теперь-то свинью хоть чёрт съест, но Тимоне она не достанется, и мы его возьмём к себе обратно жить. Потом пошли они прямиком в дом его, поскольку уже рассветало. Но придя оба они узнали, что заклад проиграли, и что не чёрт то был в пустой избе, а зять их.

      – Экой ты плут, – сказали они, – ведь мы чуть было не померли со страху.

      – Что же делать, братцы, – отвечал тот. – Вам хотелось взять с меня двести рублей, а теперь вы мне сами их заплатите.

      Наконец взял он с них деньги и стал жить добропорядочно.

      Сказка II. Про цыгана-молодца

      Хотя известно, что цыгане домов не имеют, а весь свет служит им ночлегом; однако неизвестно, каковым случаем жил в некоторой деревне цыган своим домом. Случилось ему ехать в лес за дровами, куда он, прибывши, влез на высокий дуб, желая обрубить на том ветви. Но был настолько глуп, что начал рубить самую ту ветвь, на коей стоял. Когда упражнялся он в сей работе, ехал мимо него русский мужик также за дровами и, приметив таковую цыганову глупость, сказал:

      – Цыган! Что ты делаешь? Ведь ты убьешься!

      – А ты что за черт? – отвечал ему цыган. – Неужели ты вещун? Почем ты ведаешь, что я убьюсь? Поезжай, куды едешь.

      – Ну! Хорошо, – сказал мужик, – будешь ты и сам скоро не лучше черта.

      – А убирайся ж до матери вражьей! – говорил цыган, продолжая рубить.

      Мужик удалялся, но не отъехал еще ста сажен, как подрубленная ветвь оборвалась с цыганом, который хотя был не пернатый, но слетел проворно; только садиться на землю, сказывают, было ему неловко. По счастью, убился он небольно. Полежав несколько, я опамятовавшись, побежал – он, как бешеный, догонять мужика, говоря притом:

      – Конечно, мужик сей был вещун, что узнал о моем падении!

      Догнав