Легенда о героях Галактики. Спасти Императора. Космоопера нового тысячелетия. Мария Олеговна Буркова

не шутил, как не наоборот… Теперь она понимала вполне, что за смысл был в них на деле заложен, и с грустью старалась не думать, когда им придётся сбыться. Когда-то она сожалела, что Оберштайн одним своим присутствием лишит её избранника всякого флёра юношеского романтизма – уже нынешним летом, замирая над тяжёлым дыханием спящего больного, она была вынуждена признать, что её после придётся сдерживать, и для этого всякий Оберштайн окажется бесполезен, даже возведённый в кубическую степень… Помнится, молодой Райнхард искренне изумился: «Как, фройляйн, Вы не осуждаете меня за Вестерленд?» – и оказался полностью сражённым очень лёгко произнесённой фразой: «Я Вас хвалю за это, мой командор»… Тогда это казалось милой светской беседой – было так весело увидеть смущённого Лоэнграмма, ага – только вот он уже понимал, похоже, что это вовсе не игра. А Хильда – не думала, она неслась вперёд на всех полусложенных парусах, как кошка на охоте – не зря же Райнхард после свадьбы однажды расслабившись в её обществе, повёл весёлые речи о диких котятах и после обронил: «На одном таком красавце я женат».

      Кабы автор всего богатства, что лежало сейчас у Императрицы на коленях, не был всё же чуток романтиком – само наличие этого фолианта, состоящего из разрозненных записей на выдернутых, откуда попало, листках, было в принципе невозможным. Понятно, что однажды всё это толстое собрание появилось лишь оттого, что понадобилось приводить дела в порядок – именно в том ужасном смысле, какой содержат эти слова, и поднакопившиеся мысли обрели наконец целостную структуру. Листки были в массе помечены датами, а то и временем написания, хотя обычно не содержали никаких заголовков и начинались зачастую сумбурным словоизлиянием, да и стройность почерка кое-где была столь нарушена, что было понятно, что автор был вовсе не спокоен, когда писал кое-где откровенно корявые строчки. Тем не менее, это не был беспорядочный набор чего попало – датировка соблюдалась неукоснительно, кое-что было переложено чистыми листками, а некоторые пачки исписанных листков были скреплены держателями. Императрица вдруг поняла, что умри Райнхард окончательно, она не смогла бы толком приступить к изучению текстов – они бы просто расплывались перед полными слёз глазами, и это в итоге продолжалось бы долгие месяцы. Сейчас это было обычным делом техники, абсолютно несложным для секретаря, даже столь уникального шефа… Пара часов – и можно будет спокойно запаковать папку так, будто она и не была никогда открыта. Хильдегарда просто не знала, что осуществить это уже будет невозможно – а чтение даже небольшой части по факту ничего всё же страшного не содержащего контента изменит навсегда не только её саму, но и очень многое в Галактике. Тем не менее, до конца жизни она не задалась вопросом – а стоило ли приступать к чтению? Это было странно и не в её характере, но более чем естественно теперь для настоящей женщины.