Легенда о героях Галактики. Спасти Императора. Космоопера нового тысячелетия. Мария Олеговна Буркова

попадались кадки с какими-то фикусами и пальмами – вероятно, их стащили сюда со всех уголков отеля, чтоб вымыть под струями грозового дождя, а может, они всегда тут стояли в летнее время… Крыша была плоской, явно для удобства хождения по ней, только канавки водоотводов иногда прорезали ровную поверхность. Аттенборо отчего-то через некоторое время остановился, с удовольствием любуясь небом, разукрашенным во все оттенки от голубого до чёрного, и автоматически отметил тот факт, что облачный поток слишком плотный для того, чтоб солнечные лучи пробились сквозь них, хотя то и дело пытались пробиться и подсвечивали их в разных плоскостях, заданных формой фронта. Дело шло к подзакатью, ветерок не вызывал никакого подозрения на то, что прохлада может оказаться слишком сильной и вызвать существенный дискомфорт – этак бродить тут можно до полной темноты, решил для себя молодой человек и двинулся, сам не зная, куда.

      Ещё одна какая-то коммуникационная стенка, которых тут полно, и Аттенборо остолбенел в суеверном ужасе… Затем он инстинктивно занял удобную позицию для того, чтоб наблюдать, оставаясь по возможности незамеченным – кто знает толк в уличных и интерьерных боях, тот поймет, о чём речь. Увидеть же ему пришлось следующее. На крыше была выложена восьмиконечная звезда из ночных фонариков с открытым огнём внутри – пламя горящей свечи в каждой стеклянной как будто и прозрачной подставке для живой свечи вызывало слишком величественные ассоциации, ведь вся звезда состояла из этих небольших огоньков, наставленных рядом друг к другу без всяких пауз. Звезда была ещё и широкой – чуть ли не два метра в диаметре. В центре этого великолепия стояла Катерозе, с хрустальным бокалом и открытой винной бутылкой в руках, причём горлышко зелёного стекла явно было срезано тем, что пока покоилось сейчас в ножнах на спине. То, что дама стояла не спиной, а чуть боком к наблюдателю, что мог видеть её слишком бледное лицо, заставило натуральным образом застыть на месте – уж очень сильно сведены были резкие брови и ярко пылали синим пламенем глаза. Почему синие? – возник откуда-то вопрос, они же бывают только зелёными, помнится. Или я столь невнимателен к этим карим в обычном состоянии глазам, растерянно думал ошарашенный молодой человек.

      Как назло, услышать, что говорилось над вином, медленно льющимся в бокал, не получилось – порыв ветра отнёс эти жаркие слова куда-то вовсе прочь. Но жалеть об этом было некогда – Дасти смотрел, как заворожённый, как неторопливо бокал наполняется, затем выпивается явно против ветра – длинная рыжая грива развевалась по воздушным струям едва не горизонтально, причём почти не падая. Интересно, как ей удалось встать так, что ветер дует ровно на неё? – мелькнула слабая мысль. Слабая, потому что глаза и всё существо были заняты лицезрением того, как полный теперь бокал медленно поднимается в правой руке и слишком сильно и страстно выпивается – ничего подобного Дасти в жизни не видел, и его голова