Волшебный корабль. Робин Хобб

Между ними виднелось лишь несколько рыболовных.

      А вдоль берега вовсю шумел кишащий народом ночной рынок. Миновала дневная жара, и там и сям загорелись огоньки уличных жаровен – ветер доносил аромат жарящегося мяса и даже шипение жира, капавшего на угли. Вот потянуло с другой стороны: запахло пряными соусами и хлебом, румянившимся в печи. С берега долетал гул голосов, обрывки песен, смех, женский визг… Отражения огней, горевших на суше и на палубах кораблей, дробились на волнах, прокладывая неровные, изломанные дорожки.

      – И все же есть во всем этом некий покой, – проговорил Уинтроу вслух.

      – Это потому, – тотчас отозвалась Проказница, – что все идет своим чередом.

      Какой все-таки женственный был у нее голос. Казалось, он нес в себе темную бархатистость самой ночи. И даже точно так же неуловимо отдавал дальним дымком. При звуке ее голоса Уинтроу ощутил, как поднимается из глубин души теплая волна ничем не замутненной радости. Он даже не сразу осознал это. А осознав – изумился.

      – Что ты такое? – спросил он с тихим благоговением. – Когда я от тебя отдаляюсь, мне начинает казаться, что следовало бы опасаться тебя. По крайней мере – быть настороже. Но вот я на борту, и вот я слушаю твой голос, и это похоже на… не знаю… мне кажется, влюбленные испытывают нечто подобное…

      – В самом деле? – обрадовалась Проказница, и ее голос звенел счастьем, которое она даже не пробовала скрыть. – Значит, ты испытываешь примерно то же, что и я. Ты знаешь, я пробуждалась так долго… столько лет… дольше, чем жизни твоего отца и деда, вместе взятые. С той самой поры, как твоя прапрабабушка подарила мне частицу себя. И вот наконец сегодня я смогла пошевелиться, открыть глаза и снова увидеть мир. Я ощутила запах и вкус, я услышала звуки. Я увидела людей… и, ты знаешь, я вострепетала! Кто они, недоумевала я, кто они, эти создания из плоти и крови, изначально вселенные в свои тела и обреченные умереть вместе с ними? Я недоумевала и боялась, ведь откуда мне было знать, что́ вы, столь чуждые и непонятные, пожелаете надо мной учинить? Но вот кто-нибудь из вас подходит поближе – и я убеждаюсь, что мы сотканы из одной пряжи жизни, вы и я. Мы различны и именно поэтому дополняем друг друга. И потому твое присутствие наполняет меня радостью, что я начинаю полнее ощущать биение своей собственной жизни!

      Уинтроу неподвижно стоял у фальшборта, внимая речам Проказницы, как внимал бы вдохновенному гласу поэта. Она на него не смотрела. Ей не требовалось смотреть на него – она просто видела. Она тоже глядела туда, где в ночном сумраке горели казавшиеся праздничными огни. «Мы с ней видим одно и то же», – подумал Уинтроу, и улыбка, игравшая на его губах, сделалась шире. Всего несколько раз в его жизни бывало так, чтобы слово истины столь же верно достигало души и немедленно пускало в ней корни, как пускает корни семя, упавшее на плодородную почву. Так некоторым из лучших монастырских учителей удавалось облечь в простые и неожиданные слова подспудное знание, которое до той поры дремало в нем, не умея пробиться