Волшебный корабль. Робин Хобб

которые тетка не успела отправить на берег, были бесцеремонно отодвинуты в сторону, а новый обитатель самым деловым образом расставлял и раскладывал собственные пожитки.

      Уинтроу постучал в приоткрытую дверь. Торк вздрогнул и обернулся, вид у него на мгновение стал почти виноватый. «Пустяк, а приятно…» – посетила Уинтроу греховная мысль. Он постарался прогнать ее. Не больно-то получилось.

      – Чего еще? – рявкнул помощник.

      – Отец велел мне найти тебя и попросить одеяло… – спокойно начал Уинтроу.

      – А в руках у тебя разве не одеяло? – Теперь забавлялся уже Торк. – Или оно недостаточно хорошо для мальчика из монастыря?

      Уинтроу выпустил одеяло из пальцев.

      – Так не пойдет, – сказал он. – Оно грязное. Я бы слова не сказал, будь оно заплатанным или потертым. Но никому не следует терпеть грязь, если можно этого избежать.

      Торк даже не посмотрел на одеяло.

      – Если грязное – возьми да выстирай.

      И отвернулся, желая показать, что разговор окончен. Уинтроу, впрочем, нимало не смутился.

      – Выстирать нетрудно, – ответил он вежливо, – но ты, верно, согласишься, что высохнуть оно не успеет. Я же просто прошу тебя выполнить приказ моего отца. Я пришел на борт посреди ночи, и мне требуется одеяло.

      – А я и поступил согласно приказу. Одеяло у тебя есть. – Торк уже почти не скрывал злобной насмешки.

      – Скажи, пожалуйста, почему тебя так забавляет собственная неучтивость? – спросил Уинтроу. Ему в самом деле стало любопытно. – Неужели тебе настолько проще дать мне грязную тряпку и заставить просить, чем взять и выдать чистое одеяло?

      Вот уж чего не ожидал второй помощник, так это подобного вопроса, заданного честно и, что называется, в лоб. На некоторое время он попросту утратил дар речи. Как многие люди, склонные к повседневной мелкой жестокости, Торк никогда не задумывался, почему, собственно, он ведет себя именно так, а не иначе. Он знал, что может себе это позволить – и все. С детских лет привык обижать тех, кто был слабей. И не перестанет, пока его не зашьют в парусиновый саван.

      Уинтроу между тем впервые пристально, оценивающе присмотрелся к его внешнему облику. И счел, что вся судьба Торка прямо-таки написана у него на физиономии. Маленькие круглые глазки, голубые, точно у белой свиньи. Второй подбородок еще не отвис, но уже наметился. Шейный платок давно следовало постирать, как и тельняшку, по бело-синему вороту которой успела лечь бурая засаленная полоса. И проложил ее не соленый пот моряцкого труда, а одна только неряшливость. Этот человек самого себя в надлежащем виде не умел содержать, что же говорить о корабле, где он был вторым помощником? Достаточно взглянуть на его вещи, кое-как раскиданные по каюте. Через две недели здесь воцарится сущий свинарник – вонючее белье, заплесневелые остатки еды…

      Поняв все это, Уинтроу принял решение отказаться от дальнейшего спора. Обойдется он и без одеяла. Будет неуютно, конечно, но ничего – как-нибудь переживем. А выяснять отношения с Торком попросту бесполезно. До этого человека никогда не дойдет, что засаленное