Смеющийся горемыка. Остросюжетный социально-психологический роман. Александр Самойленко

два последних месяца…

      – Шел спать бы ужо, – протарахтела над ухом старуха.

      Доля встрепенулся и послушно отправился в свою комнату. Любовно погладил ладонью русскую печь, кожей ощутив чуть затеплившиеся кирпичи, и лег.

      – Почему Ралышков как будто оправдывался передо мной в то утро? И вообще кто я для него, всего лишь вольный мастер? Может он надеялся, что я его слова в точности передам кумовьям и они мне поверят?.. Как бы не так. Он явно тогда не договорил. Но про что?.. Завтра же утром скажу начальнику цеха, чтоб немедленно перевел меня в ночь, к бригадиру Ральникову…

      Третья смена началась в обычном, установленном инструкциями, порядке. Доля, убедившись, что все осужденные приступили к работе, зашел в помещение бригадиров. Ральников был там не один. Выложив захваченную с собой начатую пачку грузинского чая на стол, Доля уходя сказал, что скоро вернется, и чтобы ему заварили чай…

      Скоро дверь в его кабинет открылась. Ральников пришел к нему сам. В руках у него дымились две эмалированные кружки. Бригадир выглядел усталым и, как показалось Доле, очень удрученным.

      – У тебя, Игорь, руки трясутся, – прямо сказал он, увидев как у Ральникова дрогнули руки, когда он ставил кружки на стол.

      Ральников ему не ответил и на предложение сесть, лишь молча кивнул головой. Некоторое время они, не разговаривая, вместе прихлебывали круто заваренный чай. Доля настраивался на трудный разговор. Он чувствовал, что Ральников тоже хочет высказаться, но, видимо, как и Доля, не знает с чего начать.

      – Тебя вызывали? – спросил, наконец, Доля.

      – Да, – кратко ответил Ральников и тяжело вздохнул.

      Похоже он опять замкнулся. Но Доля уже тонко уловил тот момент, когда ему надо придержать свой язык и терпеливо дождаться той минуты, когда Ральников заговорит о злободневном первым.

      – Меня даже на сутки вывозили в СИЗО, – спустя некоторое время признался Ральников.

      Доля этого не знал и несколько удивился.

      – С чего бы вдруг? Ты разве под следствием?

      Ральников отодвинул от себя кружку с остатком остывшего чая и внимательно посмотрел Доле в глаза. Потом опустил голову.

      – Понимаете, Александр Васильевич, – тихим голосом проговорил он. – Меня загоняют, или скорее уже загнали в угол, а пожаловаться или просто поговорить у меня не с кем. В вас я вижу прежде всего человека. Причем как и все зеки нашего отряда думают – человека с правильными понятиями…

      Бригадир прервался и снова пристально взглянул в Долины глаза. Доля, поощряя его откровенность, одобрительно несколько раз махнул головой. Ральников неожиданно встал, повернулся к нему спиной и задрал нательную рубаху:

      – Вот, поглядите, Александр Васильевич, что со мной там сделали.

      Долю, уже достаточно повидавшего на своем веку, трудно было чем-либо удивить, но на этот раз увиденное задело его до глубины души. Чуть выше поясницы по обеим сторонам спины виднелись два