Анекдот как жанр русской словесности. Ефим Курганов

в итоге разлагается на составные элементы, и тогда уставшая метафора освежается.

      Таким образом, в анекдоте постоянно происходит процесс, который можно назвать омоложением метафоры.

      Типична ситуация, когда, скажем, «острослов-проказник», сознательно играя в непонимание, ставит рядом понятия, выражаемые сходными словесными образами, но по сути глубоко отличные друг от друга, т. е. происходит точно спланированная подмена одного понятия другим. Происходит взрыв, который и является эстетическим оправданием анекдота.

      Весьма устойчив и такой вариант. В анекдоте с первых же слов задается определенное направление, предполагающее соответствующие реакции читателей или слушателей. В финал же врывается реплика носителя некомпетентной точки зрения, не способного понять ситуацию и потому ненароком разрушающего сложившуюся систему отношений.

      Носитель некомпетентной точки зрения одно понятие принимает за другое (иными словами, сознательной, заранее продуманной подмены тут уже не происходит). В итоге текст приобретает остроту, он пуантируется, более того, он становится психологически интересным и, главное, получает своего рода энергию удара, т. е. особый, исключительный динамизм:

      Чукча поступает в МГИМО. Тянет билет. Там вопрос: «Какие бывают послы?»

      Отвечает:

      – Моя знает: посол бывает терезвытайный, полномотенный, посол бывает пряный и еще бывает посол ты на… 28 ;

      Жена Педрилло (придворного скрипача и по совместительству шута при Анне Иоанновне – Е. К.) была нездорова. Ее лечил доктор, спросивший как-то Педрилло: – Ну что, легче ли жене? Что она сегодня ела? – Говядину, – отвечал Педрилло. – С аппетитом? – любопытствовал доктор. – Нет, с хреном, – простодушно изъяснил шут. 29

      Однако довольно часто в финальной реплике анекдота проявляется не позиция носителя некомпетентной точки зрения, а сознательная установка, имеющая целью демонтаж, который складывается на протяжении всего текста иерархии значений. В результате происходит обнажение смыслов, слушателем (читателем) прежде совсем не подразумевающихся, но входивших в авторскую установку:

      Однажды князь А. С. Меншиков, в числе других, сопровождал императора Николая Павловича в Пулковскую обсерваторию. Не предупрежденный о посещении императора, главный астроном Струве в первую минуту смутился и спрятался за телескоп. – Что с ним? – спросил государь. – Вероятно, Ваше Величество, – заметил Меншиков, указывая на знаки отличия свиты, – он испугался, увидав столько звезд не на своем месте 30 ;

      Была у него (И. А. Крылова – Е. К.) однажды рожа на ноге, которая долго мешала ему гулять, и с трудом вышел он на Невский. Вот едет мимо приятель и, не останавливаясь, кричит ему: «А что рожа, прошла?!» Крылов же вслед ему: «Проехала!»31

      Именно в том случае, когда в финале анекдота происходит неожиданное и в то же время абсолютно неизбежное

28

Анекдоты о народных героях… С. 61.

29

Полное и обстоятельное собрание подлинных исторических, любопытных, забавных и нравоучительных анекдотов четырех увеселительных шутов – Балакирева, Д’Акосты, Педрилло и Кульковского. СПб., 1869. Ч. 3. С. 140.

30

Наш мир. 1924. № 31. С. 310.

31

И. А. Крылов в воспоминаниях современников. С. 269.