Анекдот как жанр русской словесности. Ефим Курганов

это и есть первый и наиболее естественный, органичный контекст. Но можно обойтись и без шута как демиурга, эстетически организующего мир анекдота.

      В частности, вполне реально спонтанное пересечение контекстов, когда герой, в силу своей феноменальной наивности, совершенно не в силах понять ситуацию. Он представляет себя в одном культурно-психологическом измерении, а затем выясняется, что ситуация строится в пределах совершенно иной системы значений.

      Пример первого пути:

      Старому генералу П.<ашкову> был дан орден Св. <ятого> Андрея Первозванного. Все удивились: за что.

      – Это за службу по морскому ведомству, – сказал Меншиков, – он десять лет не сходил с судна. 24

      Пример второго пути:

      Чукча идет по улице, ведет за собой двух коров и несет бас-трубу. У него спрашивают:

      – Ты куда, дружише?

      – Однако геологи говорят: мы в баню всегда с телками ходим!

      – А зачем труба?

      – Однако всю ночь гудеть буду. 25

      Это всего лишь общие, стратегические направления, два основных типа реализации феномена пересечения контекстов в одной точке, на одном заранее обозначенном участке – в финале. Осуществляется такое интенсивное, даже жесткое пересечение контекстов через закон пуанты.

      IX. Закон пуанты

      То, что финал анекдота должен быть неожиданным, непредсказуемым, разрушающим стереотипы традиционного восприятия, – это очевидно. Но вслед за фиксацией той совершенно особой роли, которую играет в процессе развертывания анекдота финал, естественно встает вопрос: каким же именно образом достигается этот эстетический эффект непредсказуемости? и проявляется ли здесь какая-либо закономерность?

      Такая закономерность есть. Специфическое построение анекдота, его исключительный динамизм во многом определяет закон пуанты.

      В анекдоте с первых же слов задается строго определенная эмоционально-психологическая направленность. И в финале она обязательно должна быть смешена, нарушена. Заключительная реплика принадлежит уже совершенно иному эмоционально-психологическому измерению. При этом обычно происходит резкая смена смысловых значений: действующие лица анекдота вдруг оказываются говорящими как бы на разных языках.

      Возникающая ситуация не диалога и есть эстетический нерв анекдота, то, ради чего, собственно, он и рассказывается. Главное энергия удара, столкновение разных конструктивных элементов, сцепление принципиально не совпадающих миропониманий. Достоверное, убедительное, эффектное соединение несоединимого и объясняет характер острия анекдота.

      Вообще жанр в целом представляет собой психологический эксперимент – моделирование неожиданной, трудно представимой ситуации. При этом обязательным является условие: ситуацию нужно показать именно как реальную, может быть, на первый взгляд и странную, но вполне согласующуюся с внутренними

24

Исторические рассказы и анекдоты из жизни русских государей и замечательных людей XVIII и XIX столетий. СПб., 1885. С. 254.

25

Анекдоты о народных героях (Чапаев, Штирлиц и Чукча). М., 1994. С. 59.