Петр Николаевич Дурново. Русский Нострадамус. Анатолий Бородин

«Традиционно старшее отделение должно было воспитывать в кратчайший срок новичков, внушив им сознание важности ношения формы Морского училища и приобщения, таким образом, к семье моряков, правам товарищества или дружбы, взаимной поддержки и т. п. Эта традиция, нося в себе хорошие начала, зачастую давала повод к возмутительным поступкам юношей старшего отделения к своим младшим товарищам, переходящим всякие границы допустимого. Как всегда, лучшие из воспитанников имели мало времени уделять надзору за младшими, и это возлагали на себя добровольно худшие элементы, доставляя себе этим своего рода развлечение и занятие»[144]. Это привело к так называемому «старикашеству».

      «В каждой роте, каждом отделении было по нескольку кадет особенно уважаемых или по учению и поведению, или по силе и нахальству, называвшихся “старикашками”, – вспоминал В. В. Верещагин, – очевидно, одного хорошего учения не было достаточно – оно должно было быть все-таки поддержано силою. Против старикашек, как против рожна, “трудно было прати” не только новичкам, но и всем другим; они требовали почтения, внимания, а часто – дележа, так что, наприм[ер], мои крендели я не всегда съедал один – приходилось отделять “другу”»[145].

      Авторитет «старикашек» опирался не только на силу. Они «хвалились искусством озлоблять начальников и хвастались нечувствительностью к наказаниям, подвергаясь им иногда совершенно добровольно и безвинно, только из одного молодечества»[146].

      Иногда «старикашество» принимало уродливые формы. «Старый, засидевшийся долго в одном классе воспитанник первенствовал, главенствовал, называясь старикашком, обижал слабых, а иногда даже равных по силе, заставляя себе служить и т. п., – свидетельствовал Н. А. Римский-Корсаков. – При мне в нашей 2-й роте таковым был некий 18-летний Балк, позволявший себе возмутительные вещи: он заставлял товарищей чистить себе сапоги, отнимал деньги и булки, плевал в лицо и т. д.»[147].

      Тут «дурно действовала система смешения между собой выпусков, откуда при общей грубости нравов того времени происходили общие драки, злоупотребления силой и т. п. Этому способствовало здание Корпуса того времени, темные коридоры, переходы и закоулки, затруднявшие наблюдение и способствовавшие укрывательству». Однако, уверяет В. К. Пилкин, «обычай требования услуг со стороны младших» хотя иногда и появлялся в Морском корпусе, но не привился главным образом потому, что офицеры всеми силами противодействовали этому[148]. «К счастию, – замечает А. С. Горковенко, – с переходом в гардемаринскую роту нравы смягчались и облагораживались и молодые люди, готовившиеся в офицеры, уже не походили на старикашек кадетских рот»[149].

      Имели место «показные суматохи» в ожидании почетных посетителей, их развращающее действие на воспитанников[150].

      После Крымской войны многое менялось и в Морском корпусе. К. М. Станюкович отмечает, что многое из негативного исчезало

144

Фабрицкий С. С. Из прошлого: Воспоминания флигель-адъютанта Государя Императора Николая II. Берлин, 1926. С. 10.

145

Детство и отрочество художника… С. 82.

146

Завалишин Дмитрий. Указ. соч. С. 627. «Старикашка» имел и «внешние признаки: широкие брюки с перехватом у колен, широкий в груди мундир, он много ел, ноги – колесиками; нюхал табак; говорил басом» (Зеленой А. С. Указ. соч. С. 611).

147

Римский-Корсаков Н. А. Указ. соч. С. 17.

148

Пилкин В. К. Указ. соч. С. 14. Это утверждает и Д. И. Завалишин (Указ. соч. С. 629).

149

Горковенко А. С. Указ. соч. С. 61. Это подтверждает и А. С. Зеленой: «В гардемаринской роте <…> не было в тесном смысле ни “старикашек”, ни “рябчиков”, но “старикашками” можно было назвать всех старших гардемарин, а “рябчиками” всех младших, потому что младшим от старших житья не было <…>. С нашего выпуска это положение несколько изменилось; мы своих младших гардемарин уже не притесняли» (Указ. соч. С. 611).

150

Станюкович К. М. Указ. соч. С. 278.