Бирюзовая зима. Карина Бартш

в деталях вспомнила все, что было после. Гнев в глазах Элиаса, когда я предположила, что он только за этим привез меня к себе… Его признание, что я ему больше чем нравлюсь… Испуг на его лице, когда я зажала рот рукой и пронеслась мимо него в ванную.

      Я блевала у него на глазах.

      Он меня раздевал.

      Я сжалась в комок в тщетной надежде, что силой моих молитв земля разверзнется и наконец меня поглотит. Когда я уже начала находить некоторые преимущества в пребывании на пятом этаже и идея прыгнуть из окна перестала казаться такой уж абсурдной, произошло нечто неожиданное. Словно я листала альбом, в котором одна фотография была кошмарнее другой, и вдруг открылась новая страница, и с нее все пошло иначе. Внезапно воспоминания стали… приятными.

      Мы сидели в ванной. Держались за руки. Я призналась ему, почему так глупо себя вела, и он выслушал мое признание. Он отнес меня в постель. Я чувствовала его губы на своем лбу. А потом… потом он сказал, что любит меня.

      На мгновение вокруг меня все стихло.

      Простое, бесхитростное признание – каждый день подобные фразы миллион раз бросают на ветер, сорят ими. А ведь в этих трех словах заключено такое грандиозное значение, которое меняет все раз и навсегда.

      «Я люблю тебя, Эмили».

      По всему телу побежали мурашки. В груди потеплело. Элиас любит меня…

      Я осмелилась немного приспустить одеяло – может, на целый сантиметр – и выглянула из-под него. Я собственными ушами слышала, как Элиас вышел из комнаты, а теперь мне хотелось, чтобы уши меня обманули. Но, увы, ошибки не было. Я посмотрела на то место, где он сидел, и почувствовала, как душу наполняет раскаяние. Возможно, я была к нему несколько несправедлива в последние месяцы. Если бы он действительно хотел только одного, прошлой ночью он не упустил бы своего шанса. Или?..

      Я выползла из-под одеяла и положила голову на подушку. Наволочка хранила его запах. Я улыбнулась.

      «Я люблю тебя, Эмили».

      Закрыв глаза, я вспоминала, как мы вчера лежали на кровати и держались за руки. Сосредоточившись на воспоминании, я почти смогла это вновь почувствовать…

      Вдруг я распахнула глаза. Секундочку! А кто, собственно, мне сказал, что все это действительно произошло? Может, я заснула в проклятом сортире, а все остальное насочиняло мое подсознание?

      Это предположение мне категорически не понравилось. Но, к сожалению, нельзя было не признать, что оно не лишено правдоподобия. Я растерялась. Как, скажите на милость, теперь выяснить, что произошло на самом деле, а что только почудилось?

      Внезапно мне вспомнилось, как Элиас меня переодевал. Я бросила взгляд вниз и узнала светло-серую толстовку с капюшоном, которая совершенно точно мне не принадлежала. Я потянула за ткань на плече и увидела верх принта, напечатанного на спине. «Элиас 01». Я усмехнулась. Дурак.

      Итак, найдена улика номер один. Что еще? Шоколад, пронеслось в моей голове. Я выпрямилась и огляделась, затем свесилась вниз головой, чтобы посмотреть под кроватью, и чуть не грохнулась на пол. Кроме тонкого слоя пыли и упаковки бумажных платочков, я, увы, ничего