Лежащий атаман. Петр Альшевский

и смелые мужчины, – поразмыслив, сказал Георгий. – Без таких, как вы, воплотить обуревающий меня замысел я бы никогда не сумел. Но у вас устаревшие сведения. Отныне море уже есть – оно возле выхода из салуна.

      Прости за дерзость, адмирал, – сказал Хээпс, – прости и еще раз прости. Какое еще море…

      Не мешало бы проверить, – сказал Спотсон.

      Я вам не запрещаю, – сказал Георгий. – Ступайте и поглядите.

      С опаской встав со стульев, Хээпс и Спотсон выходят за дверь. Остальные ковбои сидят и нервно переглядываются.

      Насчет моря ты убежден? – спросил у Георгия индеец.

      Оно появилось, – ответил Георгий. – Увидев его мысленно, на следующий этап раздумий я перешел. Относительно корабля, на котором море нам предстоит бороздить.

      Увидеть корабль не получается? – поинтересовался индеец.

      А у тебя? Как у тебя с кораблями?

      Я помню своих предков, – ответил индеец. – Куря трубку, я тону в горьких воспоминаниях и сожалею, что во всей округе коренных краснокожих больше не осталось. Может, они уплыли. По морю… по морю. По твоему.

      Его же прежде не было, – сказал Георгий.

      Со своими предками я тоже не встречался. Меня привыкли считать тут единственным индейцем, а мне что… нечем мне возразить. И мои речи отнюдь не столь глубоки. Индейцу полагается заглядывать вглубь, но я общаюсь с бледнолицыми и теряю в глубине… вся надежда на твое море.

      Вошедшие в салун Хээпс и Спотсон боязливо жмутся к двери.

      И что у нас с морем? – спросил индеец. – Оно на месте?

      Безбрежное, – ответил Хээпс. – Очень холодное.

      Метрах в десяти, – пробормотал Спотсон. – Действительно у входа.

      Мы сходили и потрогали, – сказал Хээпс. – Оно на редкость холодное. Соленое… я зачерпнул и попробовал на язык.

      Я не пробовал, – сказал Спотсон. – Челюсть отвисла, и я… разглядыванием ограничился.

      ГЕОРГИЙ в принесенном кресле, Салверий с индейцем стоят у него спиной; все они на низком берегу у безжизненного моря, простирающегося перед ними насколько хватает глаз.

      Трое занятых делом людей словно бы вырезаны из камня. Потом они все-таки демонстрируют, что они живы и утомлены: Салверий встряхивает затекшими от стояния ногами, Георгий в посильной борьбе с последствиями поднадоевшего нахождения в кресле украдкой потягивается, индеец дымит трубкой и, уперевшись в правый бок, совершает небольшие наклоны.

      Красивое море, – сказал Салверий. – Если что-то подобное способно быть красивым, то оно красиво. Жаль, кораблей не видать.

      Корабль нам необходим, – сказал Георгий. – Иного пути добраться до намеченной мною точки я еще не нашел.

      Думаешь найти? – спросил Салверий.

      Когда я смотрю на море, я думаю о небе, которое над ним. Над морем оно не то, что над сушей.

      Лично я разницы не замечаю, – признался Салверий.

      Ты смотришь на небо, – сказал Георгий. – А я на море. Мы без перерыва находимся