На границе стихий. Проза. Сергей Смирнов

череп.

      – Ты нашёл пару к прошлогоднему бивню! Такое везение бывает очень редко! Это была молодая слониха, – зачем-то добавил он.

      Я и так знал, что это была молодая слониха.

      За ужином он объявил мне благодарность и подарил три щепотки старого трубочного табаку, уже превратившегося в пыль. К тому же, пах он одеколоном.

      На следующий год мы с тобой решили сами попытать счастья на Хомус-Юряхе. Так зарядили такие дожди, что все свои богатства Поющая Река упрятала под четырёхметровой толщей стремительно несущейся воды.

      Но были, конечно, и другие приключения. Смутно помнится, что мы тащили с тобой километров пять какой-то невероятно тяжёлый бивняк, причём по сырой тундре. Только спина это хорошо помнит.

      Куда он делся, я не помню. А ты?

      Зато помню, что ты забыл взять из дома ложку и ел вначале крышкой от жестянки, а потом руками. Благо, мяса у нас было вдоволь.

      Нам повезло, что на фактории «Аграфена» оказался человек, за которым в конце концов прилетел вертолёт. Раненый медведь там ещё бродил, страху нагонял.

      От той поездки остался огромный череп ископаемого быка, я нашёл его в озере, он завис на тонких тальниковых веточках и мог сорваться в глубину в любой момент.

      Теперь он стоит на каминной полке в твоём с Аней доме.

      А Андрюшу мы больше не видели, и костей больше не искали.

      Кто его так в детстве обидел, что он начал друзей и товарищей надежды лишать?

      А с другой стороны, зачем они вообще нужны, кости эти, а, Серёг?

      ОГНИВО

      И што нас дёрнуло в декабре к Сашке поехать. Спирту опять взяли. Мороз был страшный, рыба в озерах не ходила. Мы её «бураном» погоняем, потом сети смотрим. Руки в майну сунешь, тепло. Пятьдесят камэ, Скотникова опять дома нет, на ловушках, значит. Едем обратно, я уже в нарте задубел.

      А уезжали из тепла, «Беломор» гаснет, спички нужно иметь.

      Приехали в Парижево, там гул от недожитого, развалины. Ты же, Серёга, сам это строил, знаешь всё.

      А покурить? Спирту ещё было немного. На морозе, хоть залейся, не берёт. Ты давай тальник ломать.

      Лучше б дома остались.

      Зажигалка в кармане, в ней сжиженный газ. Рукавицы не снять уже. А ты всё тальник ломаешь. У тебя это просто. Это ж твоя изба. Вы там детей растили.

      Три семьи. Кого-то и нет уже.

      Но место хорошее.

      – Серёж, я кончаюсь. Дай покурить напоследок.

      Вспомнил я тогда историю про двух корешей. На Большой Тонé они жили, на лéднике, рыбу принимали и складировали. Боялись сгореть, поэтому, когда запивали, печку не топили.

      – Серёга, спичку дай мне, щас замёрзну. Губы уже не гнутся.

      И спали они, когда пили, возле печки. Не, один на печке, другой на дровах. Так теплее.

      – Серый, бляха-муха, газ, блин, замёрз.

      Ну и стали печку топить, хоть и пили.

      – Да нет у меня, Серёга, спичек!

      Полыхнула тоня, один в трусах обгорелых в ночь. Не, не в ночь, в оранжевый сполох.

      Вот,