На границе стихий. Проза. Сергей Смирнов

какие-то другие чувства, например, шестое, то есть «чую ж…». На аппарели осталось два ящика, которые Дима утащил куда-то вглубь салона.

      Первый тайм мы выиграли.

      Пока грузчики таскали мешки с мукой и сахаром, мы перекурили в сторонке. Кстати, мешок муки – 80 кг, сахара – 50.

      Гружёные машины продолжали подъезжать. Прискакали две «газели», видимо, блатные с бритоголовыми водителями, пришла «термичка» заказчика, вернулся снова загруженный «зил». Покряхтывая под мешками, – время, время! – грузчики сновали в самолёт и обратно. Один ящик разбился, из него на снег высыпались ананасы с вечнозелёными хохолками. Как северные помидоры.

      Все сидели по своим машинам или, как и мы, стояли, засыпаемые снегом, покуривали с мрачными лицами вдоль невероятного забора, который, похоже, выполнял ещё и снегозащитную функцию.

      Погрузкой командовала Мохеровая Шапка и зорко следила за контрабандой. Дима размещал груз внутри самолёта и мелькал то тут, то там, но подойти к нему было невозможно, и не было никакой лазейки, чтоб засунуть внутрь что-либо из «нашего».

      Вдруг он чёртом выскочил из темноты откуда-то позади нас и прошелестел своим механическим голосом, словно сквозь зубы его шипел сжатый воздух:

      – Бери окорочка пошли со мной.

      Я взял две коробки подмышки и непринужденно двинулся к самолёту. Дескать, гуляю я тут, несу авиационный инструмент или тару пустую выношу. Дима взял несколько коробок с мороженым.

      Мы зашли на тёмную сторону фюзеляжа, куда не попадал свет прожекторов, и «суперкарго», подёргав среди заклёпок какие-то защёлки, открыл на гладкой металлической поверхности лючок. За ним оказалась довольно объёмная полость, в которую я, оглядываясь по сторонам, засунул две свои коробки, потом сходил ещё за двумя, и так далее. Дима открывал всё новые и новые лючки, куда уложился почти весь морозоустойчивый груз.

      Один лючок оказался занятым, и Диме это очень не понравилось, он что-то прошипел и захлопнул его.

      Потом мы подошли к гондоле, в которую прячется шасси. Там, среди гидравлических трубок и телескопических амортизаторов борт-оператор уверенным движением выдернул какую-то затычку и стал запихивать туда, в темноту, коробки с мороженым.

      Господи, я представил, как Ты будешь стараться помочь экипажу в борьбе с неубирающимся шасси или, наоборот, постараешься выпустить его, и внутри у меня всё похолодело, словно я сам находился в этом лючке на высоте десяти тысяч метров.

      – Слушай, Дим, а там ничего… это… не заклинит?

      – Иди к машине как дам знак кидайте всё подряд никого не слушайте ничего там не заклинит.

      Вот! Не заклинит и всё. Не может заклинить, потому что – проверено, потому что советское – самое надёжное.

      – А сколько всего будет загрузки, сколько там этих помидоров-то?

      Хотя я уже и сам примерно представлял, что вес аппарата приближается к критической массе.

      «Суперкарго» долго шевелил во тьме своими отмороженными губами и пальцами, потом