Амулет Самарканда. Джонатан Страуд

высокими, погруженными в раздумья людьми, сильными мира сего, представились их бороды и свободные одеяния, представилось, как они смотрят на него… У него задрожали колени.

      – Они в гостиной, – сказала мисс Андервуд, когда они вошли в кухню. – Дай-ка я на тебя взгляну…

      Она намочила палец и быстренько стерла с виска Натаниэля полосу, оставленную грифелем.

      – Вполне приличный вид. Ну хорошо, иди.

      В комнате действительно было полно народу – это Натаниэль угадал верно. В ней было жарко от жара тел, запаха чая и потуг вести светские беседы. Но в тот самый миг, как он затворил за собой дверь и шагнул к единственному незанятому пятачку рядом с резным комодом, представлявшаяся ему величественная картина общества великих людей развеялась без следа.

      Они выглядели совершенно иначе.

      Ни единого плаща в гостиной не оказалось. Виднелось, правда, несколько недурственных бород, но всем им было далеко до бороды мистера Андервуда. На мужчинах по большей части были надеты тусклые, невыразительные костюмы и еще более тусклые галстуки; лишь немногие дозволяли себе какой-нибудь смелый штрих – например, серый жилет или выглядывающий из нагрудного кармана носовой платок. На всех были начищенные черные туфли. У Натаниэля возникло ощущение, будто он по ошибке угодил на вечеринку сотрудников похоронного бюро. Никто из присутствующих не походил на Глэдстоуна ни силой, ни манерами. Одни были низкорослыми, другие – старыми и раздражительными, и многие – склонными к полноте. Они увлеченно беседовали, попивали чай, лениво грызли печенье, и ни один не возвышал голос настолько, чтобы выбиться из общего гула.

      Натаниэль был жестоко разочарован. Он засунул руки в карманы и глубоко вздохнул.

      Его наставник медленно пробирался через толчею, пожимая руки и время от времени издавая странный короткий смешок, когда кто-нибудь из гостей говорил нечто такое, что, по мнению мистера Андервуда, следовало считать шуткой. Заметив Натаниэля, наставник жестом велел ему подойти. Натаниэль подошел, протиснувшись между чайным подносом и чьим-то объемистым животом.

      – А вот и мальчик, – грубовато произнес мистер Андервуд и неуклюже хлопнул Натаниэля по плечу. Трое мужчин уставились на него. Один из них был старым, седым, с морщинистым и красным, словно иссушенный солнцем помидор, лицом. Второй – средних лет тип с одутловатым лицом и водянистыми глазами; кожа у него на вид была холодной и склизкой, словно у рыбы на прилавке. Третий был куда моложе и красивее, с зачесанными назад волосами, круглыми очками и сверкающими белыми зубами. Натаниэль молча уставился на них.

      – Не особенно впечатляет, – сказал склизкий тип. Фыркнул и что-то проглотил.

      – Он медленно учится, – сказал наставник Натаниэля; он по-прежнему рассеянно похлопывал Натаниэля по плечу, и было ясно, что он себя чувствует не в своей тарелке.

      – Лентяй, значит? – переспросил старик. Он говорил с таким сильным акцентом, что Натаниэль с трудом разбирал его слова. – С мальчиками это бывает. Ты должен упорно