Амулет Самарканда. Джонатан Страуд

не позволял задевать его честь или честь его друзей. Он был очень могущественным и готов был в любой момент бросить вызов любому, кто нанесет ему обиду.

      Она сдула с бумаги графитовую пыль и, повернув рисунок к свету, принялась придирчиво его разглядывать.

      – Кроме того, Глэдстоун больше всех послужил магическому возвышению Лондона. В те дни Прага по-прежнему оставалась самым могущественным городом мира, но ее время давно ушло. Старый, испорченный, декадентский город. Ее волшебники развлекались драками в трущобах гетто. Глэдстоун же выработал новые идеалы и новые пути. Он приобрел некоторые реликвии и привлек сюда множество иностранных волшебников. И Лондон стал таким, каким, к добру или к худу, остается по нынешний день. Вот этим ты ему обязан.

      Натаниэль удивленно взглянул на преподавательницу.

      – А почему «к добру или к худу»? Чего в этом плохого?

      Мисс Лютьенс поджала губы.

      – Нынешняя система чрезвычайно выгодна для волшебников и тех немногих счастливчиков, кто сумел пристроиться рядом с ними. И куда менее благоприятна для всех прочих. А теперь покажи, что у тебя получается.

      Что-то в тоне мисс Лютьенс пробудило негодование Натаниэля, и в памяти у него всплыли уроки мистера Парцелла.

      – Не смейте так говорить о правительстве! – заявил он. – Без волшебников страна оказалась бы беззащитной! К власти пришли бы простолюдины, и империя просто развалилась бы. Волшебники отдают свои жизни служению стране. Не забывайте об этом, мисс Лютьенс.

      Голос его прозвучал резко и неприятно – Натаниэль сам это слышал.

      – Не сомневаюсь, что ты, когда вырастешь, непременно посвятишь свою жизнь служению родной стране, Натаниэль, – непривычно резким тоном произнесла мисс Лютьенс. – Но на самом деле далеко не во всех странах есть волшебники. Многие прекрасно обходятся и без них.

      – Похоже, вы много об этом знаете.

      – Много – для скромной преподавательницы? И что, это тебя удивляет?

      – Ну, вы же всего лишь простолюдинка… – Натаниэль запнулся и покраснел. – Извините, я не хотел…

      – Да нет, ничего, – отрывисто отозвалась мисс Лютьенс. – Я действительно простолюдинка. Но, видишь ли, волшебники не владеют монополией на знания. Отнюдь нет. И, кроме того, знания и разум – разные вещи. И когда-нибудь ты сам в этом убедишься.

      Несколько минут они молча трудились над рисунками. Кот на стене лениво отмахнулся от кружившей над ним осы. Наконец Натаниэль нарушил молчание.

      – Мисс Лютьенс, а вы не хотите стать волшебницей? – негромко спросил он.

      Учительница коротко рассмеялась.

      – Я не удостоена такой привилегии, – сказала она. – Нет, я всего лишь учительница рисования и довольна этим.

      Натаниэль попробовал зайти с другой стороны.

      – А чем вы занимаетесь, когда вы не здесь? В смысле, не на наших уроках?

      – Учу других учеников, естественно. Что по-твоему, я иду домой и там маюсь от скуки? Мистер Андервуд платит мне не настолько много, чтобы я могла позволить себе просто