Богема. Дафна Дюморье

ее закрывать верх. Она уже слишком большая, чтобы бегать в таком виде, говорила Труда.

      – Я повсюду искал вас, – сказал Мишель с ноткой упрека в голосе.

      – Искали? – спросила Мария. – Извините. Я думала, вы разговариваете с Папой или Мамой.

      Мишель рассмеялся.

      – Неужели вы думаете, что я стану проводить время с ними, если есть хоть малейшая возможность побыть с вами? – спросил он.

      Мария пристально посмотрела на него. Вот как… Он взрослый и их друг, разве нет? Обычно взрослые предпочитают бывать со взрослыми. Она ничего не сказала, да и сказать было нечего.

      – Знаете, Мария, – продолжал он, – когда я вернусь в Париж, мне будет очень не хватать вас.

      – Правда? – сказала Мария. Она прислонилась к скале и закрыла глаза. Как жарко, жарко даже для того, чтобы купаться. Слишком жарко, чтобы вообще что-нибудь делать, кроме как сидеть, прислонившись к скале.

      – Да, – ответил он. – А вам будет не хватать меня?

      Мария на мгновение задумалась. Если сказать «нет», он обидится. Может быть, ей и будет немного не хватать его. В конце концов, он высокий, милый и довольно красивый, а когда они играли в теннис или искали морских звезд, он всегда был очень веселым.

      – Думаю, что да, – вежливо сказала она. – Да, уверена, что мне будет очень не хватать вас.

      Он наклонился и стал поглаживать ее ноги, как делал это за игрой в vingt-et-un. Странно, подумала она. Почему он сам не свой до того, чтобы гладить чьи-нибудь ноги? Во время игры это было приятно, вызывало непривычное волнение, прежде всего потому, что за столом сидели другие, которые ничего не замечали; кроме того, она инстинктивно чувствовала, что Папа рассердился бы, и это ее забавляло. Но теперь, когда они с Мишелем вдвоем, ей это не очень нравится. Это довольно глупо, как сказала Селия. Но если она уберет ноги, он опять-таки обидится. Неожиданно она придумала предлог.

      – Господи, как жарко, – сказала она. – Мне просто необходимо поплавать, чтобы освежиться.

      Она встала и нырнула в глубокую бухту. Он сидел на камне и смотрел на нее. У него был раздраженный вид, но Мария притворилась, будто не замечает этого.

      – Прыгайте, здесь замечательно, – сказала она, стряхивая воду с волос.

      – Нет, благодарю вас, – сказал он. – Я уже наплавался.

      Он прислонился к скале и закурил сигарету.

      Мария плавала кругами, наблюдая за ним из воды. Когда он сидел, подтянув колени к груди, и курил сигарету, он казался очень привлекательным. Макушка его склоненной головы выгорела на солнце, шея была коричневой от загара. Но когда он улыбался, слишком большие зубы все портили. Интересно, думала Мария, бывает ли в мужчинах все красиво: волосы, глаза, нос, ноги, руки – или всегда найдется то, что вызывает раздражение и отталкивает? Поднимая тучу брызг, она ударила ногами по воде и снова нырнула; она знала, что хорошо ныряет, и ей захотелось покрасоваться перед Мишелем. Он продолжал курить. Вскоре Мария вышла из воды и, подобрав полотенце, вытерлась на солнце. Купание освежило ее.

      – Интересно, где остальные, – сказала она.

      – Какое