Точка искажения. Елена Соловьева

дар.

      Мать пришла в бешенство, когда услышала, что дочь собирается учиться в академии. Отговаривала, пугая волчьими законами, царящими в магической среде, и страшной судьбой отца, угрожала, мол, выйдешь за порог – назад не возвращайся. Но Эйлин ушла.

      – Успокойтесь. – Ректор подошел к столу и зашуршал бумагами. – Я все знаю. Вот.

      Он протянул письмо. Странно. Почерк знакомый: размашистый, нервный. Очень похож на мамин. Точно, так и есть!

      Рассыпаясь в любезностях, принижая себя, вдова Лавкрофт просила, нет, умоляла «всемилостивого» Теодора Вейнгарта не принимать дочь в академию, «не отнимать опору и единственный смысл жизни». От стыда Эйлин чуть сквозь землю не провалилась.

      Ректор потер подбородок и ответил на вопросительный взгляд:

      – Я самый молодой руководитель в истории академии. Знаете почему? Потому что хорошо разбираюсь в людях и никогда ими не разбрасываюсь. У вас талант. Это стало ясно еще на вступительных экзаменах. Глупо зарывать его в землю. К тому же я понимаю вашу ситуацию в семье лучше, чем вы думаете. – Он отошел к окну и заложил руки за спину. – Моя мать тоже не хотела со мной расставаться.

      Господин Вейнгарт помолчал немного и добавил:

      – Как по мне, Гесс получил по заслугам. Но как ректор я не могу поощрять хулиганское поведение. Тише, держите себя в руках. Об отчислении речи не идет. Но и без наказания оставить вас не могу.

      Эйлин выдохнула, плечи расслабленно опустились; разжав онемевшие пальцы, отцепилась от подлокотников кресла. Неужели чудеса случаются?

      – Кстати, юноша в приемной предупредил, что вы собираетесь рассказать мне какую-то историю про древние эликсиры. Я слушаю.

      Душа снова ушла в пятки. И зачем она послушала Лири? План изначально был идиотским.

      Эйлин заглянула в глаза ректору: два зеленых омута без намека на злость или угрозу. Только бесконечное терпение. Так смотрят на щенка или на маленького ребенка.

      Отпираться глупо, а хорошо врать Эйлин не умела.

      – Я украла эликсир подавления воли из лектория зельеваров. – Она уставилась в пол. – Но сюда не донесла, разбила.

      Реакция ректора ее удивила. Он расхохотался.

      – А я все думаю, чем от вас пахнет. – Господин Вейнгарт ущипнул себя за переносицу и пояснил: – Эти образцы бесполезны уж лет сто.

      Эйлин молчала. Наверное, со стороны она выглядела полной дурой.

      – Вам ведь знакомо выражение: боишься – не делай, сделал – не сожалей, – продолжил ректор. – Упорство, с которым вы движетесь к цели, поражает. Почему бы не направить энергию в мирное русло? Сделать планету лучше, например, или найти любовь. Хм, кажется я успел забыть, о чем положено мечтать в таком возрасте.

      – Я не верю в любовь, – мрачно сказала Эйлин. – По крайней мере, бескорыстную. А мечта… мечты есть у всех.

      – И ради своей ты готова на все?

      – Да.

      – Тогда иди.

      Эйлин непонимающе уставилась на ректора. Он взял со стола