Точка искажения. Елена Соловьева

у него инфаркт не случится». Нет, слишком дешевый трюк, ректор на него не купится, а очередного позора ей не вынести.

      Эйлин присела на краешек кресла, провела пальцем по ободку «львиной» чашки ректора и усмехнулась: «Что я творю?» Со стороны она показалась себе хнычущей глупышкой.

      Внутри будто лопнула натянутая струна. Неопределенность больше не пугала. Отчислят – ну и ладно! Станет гением-самоучкой. Эйлин удивилась собственному спокойствию. Чтобы отвлечься, она принялась изучать обстановку. Кабинет напоминал замок в замке. В углу, за тканевой драпировкой, – еще одна дверь. Стены украшены гобеленами, изображающими великих магов. Полки с книгами. Рабочий стол, заваленный кипой бумаг, пергаментов и ручек.

      На камине и около него Эйлин заприметила несколько подсвечников. Наверняка старинные. Изящные, хоть и причудливой формы, но непрактичные. Неужели ректор коллекционирует такое? Еще бы сервизы с пастушками собирал, как благонравная старушка. Нет, такому мужчине решительно подошла бы коллекция сабель на стене. Теодор Вейнгарт, обаятельный мужчина лет сорока, внешне походил на благородного пирата. Не портил его даже наметившийся животик. Темные волосы доходили до плеч, седина в висках и аккуратной бородке. Легкий загар: наверное, много времени проводил на открытом воздухе. Ему бы ходить под парусом, а не скучать в академии.

      – Эйлин. – Голос ректора заставил вздрогнуть. – Я готов выслушать вас.

      Надо же, какая честь. Мог бы и не умасливать без пяти минут бывшую студентку.

      Господин Вейнгарт сел напротив, взял чашку со львом и отпил.

      – О чем говорить, если моя судьба уже решена.

      – И кем же? – В зеленых глазах заплясали искорки любопытства.

      – Вами. Я знаю, что отчислена.

      Ректор откинулся на спинку кресла. На его губах играла улыбка.

      – Читать мысли магов – серьезная заявка. Имена таких мастеров только в летописях можно встретить. Хорошо, что ты учишься на иллюзионистку. Не обижайся, но телепат из тебя никудышный.

      Такая искренность озадачивала. Как все объяснить, чтобы не выглядеть жалкой? Пауза затягивалась.

      – Гесс начал первым. – Она наконец-то решилась нарушить молчание. – Вышел за мной, оскорблял, потом толкнул и… плюнул в лицо.

      В мыслях Эйлин заново переживала унижение. Щеки пылали. Ректор молчал.

      – А еще на зачете Рихард показал не свою иллюзию, он купил авто у…

      Вовремя спохватилась: одно дело наябедничать на Гесса, другое – подставлять старшекурсников.

      – Авто, – улыбнулся ректор. – Мы тоже их так называли. Серьезно! Я был когда-то молодым и тоже здесь учился.

      Он задумчиво покрутил перстень на мизинце.

      – Я знаю, что некоторые студенты… э-э… жульничают на зачетах. Но на экзамене поблажек не будет. И Гесс, хм, не очень дальновиден, если считает иначе. Но речь не об этом. Важно другое – ваше поведение.

      Эйлин прикусила губу, чтобы не заплакать.

      – Вы сильная студентка и подаете большие надежды.