На заре самурайской вольницы. Александр Альшевский

давно не ребенок. Он прошел обряд инициации и считается взрослым, что прекрасно доказал в боях с моими самураями. Взрослый сам должен отвечать за свои поступки, поэтому…», тут Киёмори запнулся, резко встал и вышел из комнаты, бросив напоследок оторопевшей мачехе: «Казнь откладывается».

      Киёмори сразу же направился в усадьбу Ёримори, которого не на шутку встревожил сей неурочный визит. «Что случилось, Киёмори-доно?», спросил он с некоторым опасением, подумав, что судьба пленника решена. «Прикажи привести Ёритомо», скомандовал Киёмори вместо объяснений. Он грубо отказался от предложенного хозяином угощения. С ним явно что-то происходило. Проходит совсем немного времени и появляется Мунэкиё, который просит разрешения ввести арестованного. Скрипнула раздвижная перегородка, и в комнату вошел Ёритомо. Из-за его спины виднелась голова Мунэкиё, намеревавшегося удалиться. Киёмори, дав знак ему остаться, уставился на Ёритомо. Это была их вторая встреча. Первая состоялась девятнадцатого февраля 1159 г. в усадьбе Сандзё минамидоно, резиденции Дзёсаймонъин, старшей сестры экс-императора Госиракавы, даровавшего ей титул монашествующей императрицы, которой помимо прочего полагалась личная канцелярия. Секретарем в ней служил тринадцатилетний Ёритомо.

      В этот день в зале приемов усадьбы проводилась церемония «тэндзё хадзимэ» – официальное представление лиц, удостоенных права посещать резиденцию Дзёсаймонъин. Восемь человек, среди которых находился и Киёмори, уселись перед столиками с угощениями. По ритуалу представляемых несколько раз обносили сакэ. Ответственным за первую чашу назначили Ёритомо. Он остановился перед Киёмори и предложил ему чашу. Тот взял ее, медленно осушил и спросил: «Так ты сын Ёситомо-доно?». Киёмори явно приглянулся красивый юноша с чистым взглядом. Ёритомо без тени смущения громко ответил «да», слегка поклонился и направился подносить сакэ следующему гостю. «Этот секретарь, похоже, способен не только разносить сакэ. При таком отце его ждет великолепная карьера. Может быть…», подумал тогда Киёмори.

      Очнувшись от воспоминаний, он вернулся к реальности. «Давненько не виделись, Ёритомо-доно», нарочито медленно произнес Киёмори. Что-то наподобие улыбки появилось на лице Ёритомо: «Год, наверное, дайни-доно». «Ты не забыл моей должности на Кюсю?! Молодец!», удивился Киёмори. «Я еще тогда, в усадьбе почтенной Дзёсаймонъин, подумал о твоих способностях. Ты мне понравился, не скрою. Разве мог я тогда представить, что мы будем сражаться как враги, и тебя приведут ко мне как бунтовщика. Почему так произошло?». «Не знаю», проговорил Ёритомо, откровенно не расположенный к подобной беседе. «Не хочешь ли ты попросить о чем-нибудь?», не успокаивался Киёмори, надеясь выведать настроение пленника. «Нет. Я попытаюсь достойно принять уготованную мне участь», ответил Ёритомо и смиренно склонил голову.

      Оставшись один, Киёмори внезапно в глубине души осознал,