Вдруг охотник выбегает. Юлия Яковлева

Но Крачкин, видимо, его понимал – не дал заговорить.

      – Вот из-за него сыр-бор, – кивнул на труп чернокожего Крачкин. – Раз черный, значит, сторож подумал, иностранец. Оказалось, не просто иностранец. Американский коммунист Оливер Ньютон. Документы тут же валялись. Из-за него сразу Коптельцева подняли, ГПУ прискакало… – Крачкин оборвал на полуслове.

      Захрустели по листьям шаги. Мартынов подошел. Сообщил, что шесть человек ушли в обход берега. Остров соединялся с городом единственным мостом, на котором стоял Копытов.

      Договаривать мысль до конца Крачкину и не требовалось, все его поняли: ГПУ прискакало – и приволокло Зайцева.

      Зайцев не дал себе времени испытать горечь.

      – Мартынов, – твердо сказал он, – оповести речников. Пусть ближайшие набережные прочешут. Убийца лодчонку свою скинул, как только на другой берег перебрался. По карте пусть установят, где у речек самое узкое место. Там пусть и начинают искать. Если трупы нашли этой ночью, то раньше темноты они здесь появиться не могли. А раз так, времени у него было в обрез. И ошибок он наделал предостаточно.

      Зайцев посторонился, пропуская Крачкина с треногой. Бледный свет вспышки окатил группу, высветив, как молния в грозу, все детали. Крачкин перенес треногу и начал снимать убитых по отдельности, не нарушая их странных поз.

      – А если он не один? – настойчиво держался своей версии Мартынов.

      – Если не один, то выбор у них все равно невелик. В такую погоду реку пересекать – это риск. И выбрали они, скорее всего, наименьший. Судя по этому, – он мотнул головой в сторону мертвых, – тут не вдруг действовали.

      Зайцев подхватил с земли ветку. Подцепил ею пеленку, висевшую на руках убитой старухи. Серафимов дернулся от нее, как будто его по лицу мазнуло привидение. «Он прав, – подумал Зайцев, – тошнотворное в этом что-то».

      – Прими. И иди осмотри младенца. Все с него сними и упакуй как улики. И дуйте срочно в больницу. Спасибо, если воспаление не схватил. Еще одной жертвы быть не должно. Мартынов, вызови санитарную машину. Да смотрите в оба, чтобы не пропустить чего.

      Мартынов не спеша пошел в сторону моста.

      Зайцев присел на корточки.

      – Посвети сюда, Самойлов.

      Он осмотрел мертвецов. Не видно ни ран, ни ссадин.

      – Медики скажут точнее.

      На востоке небо порозовело. В бледном свете трупы уже не выглядели жутко. Они были жалки. Лицо чернокожего казалось сероватым. Самойлов погасил ненужный фонарь.

      Зайцев весь обратился в зрение. Еще раз цепко охватил группу целиком. Начал отрывисто диктовать.

      – Серафимов, записывай. Осмотр места происшествия производится при дневном свете.

      Рубашки женщин, воротничок старухи словно налились белизной от первых же лучей.

      Зайцев внезапно запнулся.

      Серафимов остановил карандаш.

      Зайцев сообразил, что нет на нем шарфа. А пальто чужое, карманы пусты.

      – Серафимов, платок или шарф есть?

      Серафимов протянул мятый, но чистый платок.

      Зайцев встряхнул его, сел на корточки. И осторожно,