Мир без конца. Кен Фоллетт

за нее молятся, но никто не может помочь.

      – А знаешь почему?

      – Может, помощи никакой и нет, просто у сильных людей все хорошо, а у слабых – нет.

      – Ну-ну, не глупи, – осадил дочь Эдмунд. – Всем известно, что Святая Матерь нам помогает.

      – Все нормально, – кивнула ему Сесилия. – Дети – особенно смышленые – всегда задают вопросы. Керис, конечно, святые могут помочь, просто одни молитвы действенны, а другие не очень, понимаешь?

      Девочка неохотно кивнула. Нет, ее не убедили и не перехитрили.

      – Она должна пойти в нашу школу, – задумчиво произнесла Сесилия.

      Монахини содержали школу для девочек из знатных и богатых семейств, а монахи – такую же школу для мальчиков. Отец закряхтел.

      – Роза научила девочек буквам. А считать Керис умеет не хуже меня – она мне помогает.

      – Ребенок узнает больше. Вы же не хотите, чтобы она всю жизнь вам прислуживала?

      – Нечего ей зубрить книжки, – вмешалась Петронилла. – Она быстро выйдет замуж. За обеими женихи в очередь выстроятся. Торговцы, да и рыцари не прочь породниться с нами. Но Керис очень своенравна. Нужно смотреть в оба, чтобы она не бросилась на шею какому-нибудь пропащему бездельнику.

      Керис обратила внимание, что Петронилла не беспокоилась о послушной Алисе, которая, вероятно, выйдет замуж за того, кого ей подберут. Сесилия возразила:

      – А может, Бог хочет, чтобы Керис послужила ему.

      – Двое из нашей семьи стали монахами – мой брат и племянник. Думаю, этого достаточно, – проворчал отец.

      Настоятельница посмотрела на девочку и спросила:

      – А ты что думаешь? Кем ты хочешь стать – торговкой шерстью, женой рыцаря или монахиней?

      Мысль о монашестве приводила Суконщицу в ужас. Целый день выполнять чьи-то приказы. Это все равно что остаться на всю жизнь ребенком, имея матерью Петрониллу. Быть женой рыцаря или кого-нибудь еще – почти так же скверно, потому что жены должны подчиняться мужьям. Помогать отцу, а потом, когда он станет слишком старым, может быть, перенять его дело – лучше всего, но и это ее не прельщало.

      – Я ничего такого не хочу.

      – А чего же?

      Она никому еще не говорила о том, чего хотела, и сама до конца этого не осознавала, но желание вдруг оформилось, и Керис ясно поняла, что это ее судьба.

      – Я буду врачом.

      Наступила тишина, затем все рассмеялись. Девочка вспыхнула, не понимая, что в этом смешного. Отец пожалел дочь:

      – Врачами могут быть только мужчины. Разве ты не знала этого, лютик?

      Младшая дочь Эдмунда смутилась и повернулась к Сесилии:

      – А вы?

      – Я не врач, – ответила та. – Монахини, конечно, помогают больным, но лишь слушаются ученых мужей. Братья учились, они знают все о соках организма, о нарушении их баланса во время болезни, знают, как его восстановить, чтобы человек поправился, знают, из какой вены пустить кровь при головной боли, проказе или одышке, где сделать надрез или прижигание, когда поставить компресс или рекомендовать ванну.

      – А