Динка. Валентина Осеева

Динка.

      – Да, есть такие слова: скажешь их про себя, и вроде сразу сила прибавится, – соглашается Ленька.

      – И еще вот песня такая есть про утес! – волнуясь, говорит Динка. – Про утес Стеньки Разина.

      – Не знаю такой. А ты знаешь?

      Динка кивает головой и встает перед Ленькой с серьезным, торжественным лицом.

      Есть на Волге утес,

      Диким мохом оброс, —

      запевает она, сильно копируя дядю Леку.

      Ленька слушает внимательно, но Динка не помнит слов и поет пятое через десятое, заканчивая обрывистой фразой:

      И утес-великан

      Все, что думал Степан,

      Все тому смельчаку перескажет...

      Она долго вытягивает последнее слово, ей кажется, что так полагается по мотиву. Но Ленька нетерпеливо машет рукой:

      – Погоди выводить-то! С одного слова толку мало. Что же это за песня, с гулькин нос?

      – Как – гулькин нос? – фыркает Динка. – Это я просто слова забыла!

      – Жаль. Хорошая песня, ты бы выучила слова.

      – Я выучу! Только знаешь что? Никто, никто не может сказать, где этот утес! – печально говорит Динка.

      – Никто не может? – спрашивает Ленька, и глаза его светятся гордостью. – А я могу! Пойдем, покажу! – Он встает и меряет Динку долгим взглядом: – Только помни, Макака: скажешь кому – навечно останусь я на барже.

      Глава 26

      Утес Стеньки Разина

      Ленька подходит к отвесной стене обрыва и, поплевав на ладони, быстро карабкается наверх, ловко перешагивая от одного корня к другому. Из-под ног его сыплются на голову Динки колючий песок и сухие комки глины, но она молча зажмуривается, стараясь не отстать от своего товарища. Оторванная оборка платья волочится за ней, цепляясь за корни и чахлые кусты.

      Поднявшись наверх, Ленька присаживается на корточки и протягивает Динке руку:

      – Ну, вылезай! Распустила павлиний хвост и ползешь – эдак и сковырнуться можно! Обвяжи его вокруг себя или за пояс заткни, – советует он.

      Динка поспешно привязывает к поясу оборку. Она боится, что Ленька раздумает брать ее с собой, и, заглядывая ему в глаза, робко торопит:

      – Пойдем, Лень?

      Ленька молча встает и идет по краю обрыва. Чуть приметная тропка вьется между кустами; подмытая ливнями, она иногда обрывается, и вместо нее торчат из земли голые корни поваленных деревьев; иногда, отходя от края, тропка теряется в кустах колючего дерна с круглыми, как шарики, зелеными ягодами. Ленька раздвигает кусты, и, смыкаясь за его спиной, они больно хлещут Динку по лицу и по плечам, но она не жалуется и, крепко сжав губы, продирается за Ленькой, обрывая платье и царапая руки... Босые ноги ее исколоты, а тропка все бежит да бежит, то круто поднимаясь на гору, то падая вниз, а слева, освещенная ярким солнцем, блестит Волга, ослепляя глаза и с мягким шелестом накатывая на берег волны...

      Динка спотыкается и на ходу вытаскивает из босых пяток колючки, но если нашелся человек, который может показать ей утес Стеньки Разина, то надо идти и молчать, хотя бы со всех сторон вонзались в нее колючки, думает усталая Динка.

      А Ленька