Таинственный остров. Жюль Верн

Никто бы не мог его остановить. Напрасно Пенкроф звал его. Журналист намеревался последовать за Набом.

      Пенкроф крикнул, подходя к нему:

      – Вы хотите переплыть пролив?

      – Да, – ответил Гедеон Спилет.

      – Послушайтесь совета, подождите, – сказал моряк. – Наб один справится и окажет помощь своему хозяину. Смотрите, какое бурное течение в проливе. Попробуй мы переплыть его, нас унесет в открытое море. Но, если не ошибаюсь, начинается отлив. Видите, как уже отступило море от кромки берега. Повременим немного, и в разгар отлива нам, пожалуй, удастся переправиться вброд…

      А Наб тем временем отважно боролся с течением и наискось пересекал пролив. С каждым взмахом могучих рук из воды взметывались черные плечи. Наба относило с огромной скоростью, но все же он понемногу приближался к берегу. Больше получаса потратил он на то, чтоб переплыть пролив шириною в полмили; его отнесло на несколько тысяч футов вниз по течению, но наконец он достиг берега.

      Он выбрался из воды у подножия высокой гранитной кручи и энергично отряхнулся, затем опрометью бросился бежать и вскоре исчез за скалистым мысом, выдававшимся в море почти напротив северной оконечности островка.

      Спутники с тревогой следили за смелым пловцом, а когда он скрылся из виду, устремили взгляд на берег, где собирались найти себе убежище; обозревая эту неведомую им землю, они в то же время утоляли голод ракушками, которыми был усеян песок, – трапеза, конечно, очень скудная.

      Берег, лежавший перед ними, изгибался, образуя широкий залив, ограниченный с южной стороны далеко выступающей в море дикой, голой скалой. Она соединялась с берегом прихотливо очерченной грядою высоких гранитных утесов. К северу залив расширялся, берег шел округлой линией с юго-запада на северо-восток и заканчивался узким острым мысом. Между двумя этими выступами, завершавшими дугу залива, расстояние было, вероятно, миль восемь. Островок же, отделенный от этих гранитных берегов узким проливом, походил своей формой на огромного кита. Наибольшая его ширина не превышала четверти мили.

      На переднем плане противоположного берега тянулась песчаная отмель, усеянная темными скалами – их постепенно обнажал отлив; за нею вздымалась, подобно крепостному редуту, отвесная гранитная круча высотою в триста футов, увенчанная причудливым карнизом. Она тянулась сплошным кряжем на протяжении трех миль и резко обрывалась справа отвесной гранью, словно обтесанной рукою человека. С левого же края этот необыкновенный гранитный вал словно раскололся, разбился на скалы призматической формы, обрушился каменными осыпями и, постепенно понижаясь, вытянулся длинным спуском, сливавшимся внизу с подводными рифами южного мыса.

      Вверху кряж переходил в голое плоскогорье без единого деревца, ровное, как стол, подобно вершине Столовой горы, возвышающейся над Кейптауном у мыса Доброй Надежды, только меньших размеров. По крайней мере таким оно