Таинственный остров. Жюль Верн

пресной воды, и казалось невероятным, чтобы на таком гористом берегу не нашелся хотя бы маленький родник. Сделав большой запас ракушек, то есть наполнив ими все карманы и насыпав их в носовые платки, Пенкроф и Герберт возвратились к подножию гранитного кряжа.

      Пройдя к югу еще шагов двести, они действительно увидели расселину, в которой, как и думал Пенкроф, текла узкая, но полноводная речка. В этом месте гранитная стена как будто раскололась от сильного вулканического толчка. У выхода из ущелья образовалась небольшая почти треугольная бухточка. Ширина горного потока достигала тут ста футов, а русло его занимало почти все ущелье. Берега были не шире двадцати футов. Речка неслась почти по прямой линии меж двух гранитных стен, понижавшихся вверх по течению. На некотором расстоянии она резко поворачивала и через полмили исчезала в лесных зарослях.

      – Здесь – вода, а там – дрова! – воскликнул Пенкроф. – Ну теперь, Герберт, нам не хватает только дома!

      Речка была совсем прозрачная. Пенкроф убедился, что в часы отлива, когда до нее не доходили морские волны, вода в ней была пресная и вполне годилась для питья. Лишь только это важное обстоятельство было установлено, Герберт принялся искать какую-нибудь пещеру, где можно было бы приютиться, но поиски его оказались тщетными. Повсюду гранитный кряж высился ровной, гладкой, отвесной стеной.

      Однако недалеко от устья реки, выше того места, куда доходил прилив, они обнаружили очень своеобразное нагромождение каменных глыб. Такие природные сооружения нередко встречаются на гранитных возвышенностях и носят название «каминов».

      Исследуя этот лабиринт, Пенкроф и Герберт довольно далеко углубились в него, двигаясь по усыпанным песком проходам, куда свет просачивался в щели между глыбами, из которых иные сохраняли равновесие каким-то чудом. Однако в щели проникал не только свет, но и ветер – по каменным коридорам гуляли самые настоящие сквозняки, приносившие с собой пронизывающий холод. Но Пенкроф решил, что, если перегородить некоторые проходы, заложить их отверстия камнями да засыпать песком, Трущобы, как он их назвал, станут пригодны для жилья. Расположение их, если изобразить его на чертеже, представляло подобие типографского знака &, сокращенно обозначающего латинские слова et cetera[3]; отгородившись от верхней петли этого знака, через которую врывался южный и западный ветер, несомненно, можно было воспользоваться для пристанища нижней петлей.

      – Местечко славное! – сказал Пенкроф. – Если когда-нибудь вернется к нам мистер Смит, уж он сумеет навести порядок в этом лабиринте.

      – Он обязательно вернется, Пенкроф! – воскликнул Герберт. – Мы должны к его возвращению устроить здесь сколько-нибудь сносное жилище. Прежде всего надо сложить очаг в левом коридоре и не закрывать там верхнего отверстия, чтобы в него выходил дым.

      – Ну очаг-то сложить нетрудно, голубчик, – сказал моряк. – А право, славное местечко эти

3

И так далее (лат.).