Таинственный остров. Жюль Верн

из конца в конец.

      Замечание моряка было правильным. Наших аэронавтов выбросило не на материк и даже не на остров, а на островок, имевший в длину не более двух миль и, очевидно, очень узкий.

      Был ли этот каменистый бесплодный островок, унылый приют морских птиц, частью какого-нибудь большого архипелага? Как знать? Когда наши путники увидели его сквозь туман из гондолы воздушного шара, они не могли хорошенько его рассмотреть и определить, велик ли он. Но теперь Пенкроф зорким взглядом моряка, привыкшего всматриваться в темноту, казалось, различал на западе массивный силуэт гористого берега.

      Однако ж в ночной тьме Пенкроф не мог установить, лежал ли их островок близ какого-то одного острова или же был частью архипелага. Не могли они также выбраться с островка, потому что его окружало море. А поиски инженера Смита, который, к несчастью, ни малейшим возгласом не дал о себе знать, приходилось отложить до утра.

      – Молчание Сайреса еще ничего не доказывает, – сказал журналист. – Может быть, он потерял сознание, может быть, он ранен и сейчас не в состоянии ответить нам. Не будем отчаиваться.

      Журналисту пришла в голову мысль зажечь на первом из выступов берега костер, чтоб подать сигнал Сайресу Смиту. Но тщетно все четверо искали топлива для костра, хотя бы стеблей сухого бурьяна. Кругом были только камни и песок.

      Нетрудно понять, как горевали Наб и его спутники: все они уже успели привязаться к отважному Сайресу Смиту. Но было совершенно ясно, что сейчас они бессильны ему помочь. Приходилось ждать рассвета. Возможно, что Смиту удалось спастись и он уже нашел себе прибежище на берегу, а может быть, он погиб в море.

      Потянулись долгие и мучительные часы. Ночью сильно похолодало. Несчастные беглецы жестоко мерзли, но почти не замечали своих страданий. Они даже и не подумали прилечь отдохнуть. Забывая о себе, они думали только о своем руководителе и товарище, надеялись, что он жив, поддерживали друг у друга надежду; они бродили по этому бесплодному островку, и все их тянуло к северному выступу берега, который был ближе всего к месту катастрофы. Они прислушивались, они звали исчезнувшего друга, старались различить, не слышится ли крик, взывающий о помощи, и, вероятно, их голоса разносились далеко, потому что ветер улегся и грозный шум океана уже начал стихать, так как волнение уменьшилось.

      В какое-то мгновение им даже показалось, что на громкий вопль Наба отозвалось эхо. Герберт сказал об этом Пенкрофу и добавил:

      – Пожалуй, тут неподалеку берег другого острова, и довольно высокий – от него и отдалось эхо.

      Моряк утвердительно кивнул головой. Ведь ему уже сказали об этом его зоркие глаза. Если Пенкроф хотя бы мельком, хотя бы на одно мгновение увидел землю, значит, перед ним действительно была земля.

      Но далекое эхо оказалось единственным откликом на громкие призывы Наба – весь восточный берег островка, затерявшегося в беспредельности