Солнечные берега реки Леты (сборник). Ирвин Шоу

там самые красивые женщины. Они выходят из дома, чтобы потратить деньги, и очень этим довольны. Когда ты проходишь мимо, они холодно смотрят на тебя, всем своим видом демонстрируя, что ты для них не существуешь.

      Японец-официант поставил на стол два бокала, лучась от счастья.

      – Все хорошо? – осведомился он.

      – Все прекрасно, – ответил Майкл.

      – Если пара шуб и шляпки за сорок пять долларов… – начала Фрэнсис.

      – Дело не в шубах. И не в шляпках. Просто там какая-то особенная атмосфера. Знаешь, тебе не обязательно все это слушать.

      – Я хочу послушать.

      – Мне нравятся девушки из офисов. Аккуратненькие, в очечках, умненькие, деловые, знающие все и всех, умеющие постоять за себя. – Он смотрел на людей, которые медленно проходили мимо окна. – Мне нравятся девушки на Сорок четвертой улице, которых я вижу во время ленча, актрисы, одетые абы как, разговаривающие с молодыми людьми, демонстрирующие свою молодость и красоту у «Сарди» в ожидании, когда какой-нибудь продюсер обратит на них внимание. Мне нравятся продавщицы в «Мейсис», которые прежде всего обслуживают тебя, потому что ты мужчина. Они заставляют женщин ждать, флиртуют с тобой рядом с носками, книгами, иглами для фонографа. Все это копилось во мне десять лет, и теперь, после твоего вопроса, выплыло наружу.

      – Продолжай.

      – Когда я думаю о Нью-Йорке, я думаю обо всех его женщинах – еврейках, итальянках, ирландках, польках, китаянках, немках, негритянках, испанках, русских, фланирующих по городу. Я не знаю, то ли я такой особенный, то ли это чувство свойственно всем мужчинам, но у меня такое ощущение, что в этом городе я нахожусь на бесконечном пикнике. Мне нравится сидеть рядом с женщинами в театре, быть рядом с красотой, на которую потрачено никак не меньше шести часов. Мне нравятся раскрасневшиеся девушки на футбольных матчах, а когда потеплеет, девушки в летних платьях… – Он допил коньяк. – Такая вот история. Ты сама напросилась, не забывай. Я ничего не могу с собой поделать и смотрю на них. Просто ничего не могу с собой поделать и хочу их.

      – Ты их хочешь, – повторила Фрэнсис лишенным эмоций голосом. – Это твои слова.

      – Точно, – жестко ответил Майкл, потому что она заставила его раскрыть душу. – Ты затронула эту тему, так что давай досконально ее обсудим.

      Фрэнсис допила коньяк, два или три раза сглотнула.

      – Ты говоришь, что любишь меня?

      – Я люблю тебя, но при этом хочу их. Такой вот расклад.

      – Я тоже красива. Не хуже любой из них.

      – Ты прекрасна, – без малейшей иронии ответил Майкл.

      – Я о тебе забочусь. – В голосе Фрэнсис слышалась мольба. – Я стала хорошей женой, хорошей хозяйкой, хорошим другом. Я делаю для тебя все.

      – Я знаю. – Майкл накрыл ее руку своей.

      – Если ты хочешь свободы…

      – Ш-ш-ш.

      – Скажи правду. – Она убрала руку.

      Майкл щелкнул пальцем по краю бокала.

      – Хорошо. Иной раз мне хочется стать свободным.

      – Ну… – Фрэнсис забарабанила по столу. – Мы можем раз…

      – Не