Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам. Эдуард Филатьев

преподносит индустряловщину, что он берёт технику вне классовой установки. Если люди одолели такую основную ошибку, продиктованную их существом, можем ли мы их произведения по тем или иным чувствам, эмоциям, которые они вызывают у нас, квалифицировать как нужные, необходимые и достойные произведения? Я утверждаю, что нет, потому что их поэзия исходит из того, что по самому существу этой технической интеллигенции присуще».

      Не будем искать смысла, заключённого в этом как всегда весьма сумбурном нагромождении специфических терминов, и пытаться разобраться, в чём же, по мнению Маяковского, заключалась ошибка конструктивистов. Обратим лишь внимание на то, с какой энергией поэт вновь на них обрушился:

      «Они забыли о том, что кроме революции есть класс, ведущий эту революцию. Они пользуются сферой уже использованных образов, они повторяют ошибку футуристов – голое преклонение перед техникой, они повторяют её в области поэзии. Для пролетарской поэзии это неприемлемо, потому что это есть закурчавливание волосиков на старой облысевшей голове старой поэзии. Я думаю, что в дальнейшем, когда мне придётся разговаривать по этому вопросу и проанализировать все способы воздействия конструктивистов на массы, я покажу, что это самое вредное из всех течений в применении к учёбе, какое можно себе представить…

      Взять дальше, скажем, этого самого Анатолия Кудрейко».

      Даже фамилии поэтов, взятые в качестве примеров «кудреватости» и «мудреватости», в этом выступлении приводятся те же, что и в стихотворном вступлении к поэме «Во весь голос»: Анатолий Алексеевич Зеленяк (псевдоним -

      Кудрейко) и Константин Никитич Митрейкин. Только на этот раз Маяковский был более суров и более беспощаден. Почему? Да потому что вступившие в РАПП конструктивисты (Багрицкий и Луговской) тоже намеревались приобщиться к пролетариату и тоже, видимо, собирались вступить в разговор с грядущим, с «уважаемыми товарищами потомками». Ревнивый Маяковский этого допустить не мог. И он наотмашь бил своих соперников-конкурентов: «Это – отсутствие устремлённости в литературе, классовой направленности, отсутствие подхода к поэзии как к орудию борьбы, – оно характерно для конструктивизма и не может быть иным и по своему существу, так как эта группа была враждебна не только в литературе, но у неё есть элементы и классовой враждебности».

      Эти слова звучали уже как серьёзное обвинение – пройдёт всего семь лет, и обнаружение у кого-либо элементов «классовой враждебности» будет означать, что этих людей необходимо срочно передать в руки энкаведешников.

      Видимо, почувствовав, что он чересчур перегнул палку, Маяковский немного смягчил свой напор:

      «Это не относится ко всем конструктивистам, не деквалифицирует отдельных конструктивистов, не закрывает им выхода на пролетарскую дорогу, но это показывает, что нужно менять классовое нутро, а не классовую шкуру, как говорил вчера Агапов. (Аплодисменты)».

      Как видим, от усталости и подавленности, на которые обратили внимание многие посетители его выставки, не осталось и следа.