Записки мертвеца. Гоша Апальков

Костян. Ты только не обижайся, но я бы на твоём месте давно уже уехал или на своих двоих бы пошёл. А если бы какой-то дядя пожадничал машину одолжить – я бы больше спрашивать не стал: угнал бы, да и всё.

      – Легко тебе говорить.

      – Да это тебе только тяжело: думаешь, ходишь, рассусоливаешь. Ты как будто не понял ещё: всё, правил уже никаких нет, законов нет, а значит – и думать не обязательно.

      – Мне страшно ещё немного, на самом деле. Там же монстров пруд пруди. Один-то может тебя в кашу расквасить, а двое-трое и больше – вообще караул.

      – Ну, либо Иру твою в кашу расквасят, пока ты тут сидишь. Говорю, дело твоё, но я бы не сидел так спокойно.

      – Ага. Ладно, забей.

      День четырнадцатый

      Теперь я условился начинать каждый день с переписки с Ирой. Так, разделённые десятками километров, мы хотя бы имели иллюзию близости. Долго сидеть за компом было нельзя: я был не один, всем хотелось поглядеть на мир через девятнадцатидюймовое окно и узнать свежие новости. Тогда мы ограничились десятью минутами дежурного разговора, а после я отправился бродить по комплексу в поисках занятий.

      До самого обеда мы резались в аэрохоккей с каким-то парнишкой лет двенадцати. Забавный малый: с большой головой и хитренькими глазками. Играли мы на деньги, которые теперь не имели никакого значения, а если бы имели, то я задолжал бы этому маленькому гуру игровых автоматов тридцать восемь тысяч рублей.

      Ни мне, ни Аркадию, ни Ангелине наши главные так и не дали после обеда никаких поручений. Слоняясь из угла в угол, мы решили провести время с пользой и найти себе какое-нибудь оружие посерьёзнее, чем молоток и ножики. В кухне нашлось множество затейливых вещиц, которые ребята, заведовавшие едой, нам трогать запретили. Тогда мы направились в подсобку охраны, но там не осталось уже ничего: резиновые дубинки, рации и даже форму – всё расхватали.

      Потом мы пошли развлекаться. Мы ходили по бутикам и примеряли на себя вещи, которые когда-то стоили баснословных денег. Напяливали друг на друга дурацкие шляпы, очки, шарфы, шубы и смеялись, позируя перед зеркалами. В магазине игрушек мы затеяли перестрелку игрушечными пистолетиками, а после – надели резиновые маски Фредди Крюгеров и отправились в отдел дисков. Там мы долго спорили, что поставить: Радио Хэд, Нирвану или Раммштайн. В итоге сошлись на Оззи Осборне и, заставив петь магазинные колонки хриплым голосом принца тьмы, стали рыться в отделе фильмов. Немногим позже зашёл пузатый мужчина и сделал нам замечание за то, что мы слишком громко включили музыку. Мы сделали тише и извинились, но он продолжил песочить нас на чём свет стоит. Он не говорил и не кричал, а визжал, лицо его сделалось пунцовым, глаза вытаращились, и в какой-то момент он стал похож на гигантского свина, возмущённого нарушением распорядка в казарме. Минут через пять он ушёл.

      – Козлина, – сказал Аркадий.

      – Не говори, – поддержала Ангелина.

      В общем, хороший выдался денёк.

      Тогда, глядя на то,