Тонкий расчет. Сидни Шелдон

ее снова, я понял… понял, что все еще люблю.

      – Понимаю, Оливер. Прощай.

      Еще через пять минут позвонила секретарь.

      – С вами хотят поговорить, мисс Стюарт. Первая линия.

      – Я не желаю ни с кем…

      – Это сенатор Дэвис.

      Отец новобрачной. Что ему от нее нужно?

      Лесли раздраженно схватила трубку.

      – Мисс Стюарт? – осведомился с сильным южным акцентом невидимый собеседник.

      – Слушаю.

      – Я сенатор Дэвис. Думаю, нам не мешает потолковать с глазу на глаз.

      – Сенатор, – нерешительно начала Лесли, – вряд ли…

      – Я заеду за вами через час.

      Послышались короткие гудки.

      Ровно через час к зданию подкатил лимузин. Водитель вышел и почтительно открыл дверцу для Лесли. Сенатор Дэвис расположился на заднем сиденье. Ничего не скажешь, представительный мужчина, с копной серебряных волос и маленькими аккуратными усиками. Настоящий патриарх, отец семейства, типичный государственный деятель. Даже сейчас, осенью, он, как всегда, был одет в белоснежный костюм, служивший ему отличительным знаком и визитной карточкой, и белую широкополую шляпу из итальянской соломки. Классический образец джентльмена-южанина, словно каким-то образом сумевшего перенестись из прошлого века в наши дни.

      – Вы очень красивы, – заметил он, подождав, пока Лесли устроится рядом.

      – Благодарю вас, – сухо бросила она.

      Лимузин тронулся.

      – Я имел в виду не только внешность, мисс Стюарт. За последние дни мне не раз приходилось слышать, как достойно вы повели себя в этой крайне неприятной ситуации. Должно быть, вы очень страдаете. Я сам долго не мог поверить, что это правда.

      Сенатор, по-видимому, был вне себя от гнева.

      – Господи, да неужели в наше время не осталось порядочных людей? Что случилось с таким понятием, как моральные принципы?! По правде говоря, мне омерзителен человек, посмевший сотворить с вами подобное. И я готов убить Джан за то, что она выбрала в мужья подобного типа. Я каким-то образом чувствую себя виноватым, лишь потому, что она моя дочь. Думаю, они друг друга стоят!

      Он сжал кулаки, задыхаясь от возмущения. Некоторое время оба молчали. Наконец Лесли осмелилась заговорить:

      – Я знаю Оливера. И уверена, он не хотел меня так больно ранить. Теперь уже поздно сожалеть. Значит, этому суждено было случиться. Мне ничего от него не нужно. Он заслуживает всего самого лучшего, и я не собираюсь становиться у него на дороге.

      Сенатор пристально оглядел Лесли и недоуменно покачал головой.

      – Такого благородства я не ожидал. Вы поистине необыкновенная женщина.

      Машина остановилась. Лесли выглянула из окна. Они успели добраться до Париж-Пайк, местечка в Кентукки-Хорс-Сентр, пригорода Лексингтона, где находилось больше сотни конезаводов. Самые крупные принадлежали сенатору Дэвису. Насколько хватало глаз, до самого горизонта тянулись бесконечные дощатые изгороди, белые паддоки, обведенные красными полосами, загоны и волнующиеся под ветром пырейные луга.

      Лесли