Верные, безумные, виновные. Лиана Мориарти

чтобы можно было схватить их в случае кризиса, поскольку теперь они жили в ожидании кризиса.

      – Может быть, про них забыли, – предположила Клементина.

      – Может быть, – откликнулся официант.

      Он боязливо посмотрел через плечо на бар ресторана, где смазливая официантка с сонным видом полировала бокалы.

      – Можете проверить? – спросила Клементина.

      Во имя Господа, почему этот шикарный ресторан нанимает детей? Голодающих детей? Накормите его и отпустите домой.

      – Конечно, хорошо. Это были два бокала…

      – «Шираза», – подсказала Клементина и различила в собственном голосе пронзительные нотки.

      – Понятно. Гм… Можно я сначала перечислю блюда дня?

      – Нет, – ответила Клементина, и в тот же момент Сэм с улыбкой произнес:

      – Конечно, приятель. Послушаем про блюда дня.

      Он всегда выбирал для себя роль Хорошего Копа.

      Официант глубоко вздохнул, сжал руки, как мальчик-хорист, и продекламировал:

      – В качестве закуски мы предлагаем семгу конфи, приготовленную с кориандром, апельсинами и мятой.

      Он умолк, но губы его продолжали беззвучно шевелиться. Клементина надавила на телефон кончиком пальца. Экран засветился. Никаких вызовов. Все хорошо.

      Сэм заерзал на стуле и чуть заметно кивнул официанту в знак одобрения, как сделал бы любящий родитель, когда его чадо читает стихи.

      Наблюдая за мужем (его человечность выводила из себя), Клементина неожиданно ощутила приступ любви, как одну безупречную, чистую ноту. Бархатистая ми-бемоль. Но стоило этому чувству появиться, как оно сразу пропало, и, когда официант начал с запинками излагать длиннейший список блюд дня, осталось лишь зудящее раздражение.

      – Ветчина и пеперони, нет, постойте, не пеперони, а ветчина и… гм…

      Он качнулся вперед и, сжав губы, уставился на свои ботинки. Клементина встретилась взглядом с Сэмом. Раньше ей стоило лишь немного вытаращить глаза, чтобы заставить Сэма потерять самообладание, и тогда он, стараясь не задеть чувства официанта, покраснел бы, едва сдерживая смех.

      Но сейчас они просто посмотрели друг на друга, а потом в сторону, словно несерьезность противоречила новым правилам жизни, по которой они шагали с большой осторожностью, обуздывая себя и не расслабляясь ни на миг.

      Официант продолжал нескончаемый перечень, а Клементина, чтобы отвлечься, проигрывала в голове отрывки из Брамса, пользуясь своей рукой под скатертью, как грифом. У Брамса было множество мини-фраз, соединенных в одну растянутую мелодическую линию. Требовалось особое лирическое настроение. Может быть, Энсли права? Не слишком ли много внимания она уделяет технической безупречности? «Если сконцентрироваться на музыке, технические проблемы зачастую разрешаются сами собой», – говорила ей Марианна. Однако Клементина обнаружила, что в каждом аспекте своей жизни приняла этот совет слишком близко к сердцу. Ей надо было сконцентрироваться, приучить себя к дисциплине, научиться доводить дело до конца, вовремя оплачивать счета, выполнять