Симода. Николай Павлович Задорнов

подали суп и опять чай с глянцевитым печеньем из травы и водорослей.

      – Нам целую ночь мецке покою не давал! – рассказывал Аввакумов. – Встанешь – он встанет. Сядешь – он сядет. Я пойду – он хвостом за мной. Все время смеется и кланяется. По берегу сторожа всю ночь ходили с фонарями.

      Самурай еще предлагал гостям саке. Он закурил и угостил матросов. Старик глубоко затягивался табачным дымом, жмурился, лицо его становилось маленьким и жалким. Подолгу задерживал дым в легких, а потом быстро выдыхал и опять таращился одурманенным взором.

      Василий сказал:

      – У меня дед курил так. Затянется и считает до десяти.

      – Зачем же? – спросил Аввакумов.

      – Трубок не любил, говорил – плохо для здоровья. Заворачивал домашний тютюн в кукурузный лист.

      – Откуда же ты родом?

      – Курской губернии.

      – Курский соловей!

      Выходя после завтрака, захмелевший Букреев встретил в галерее японочку в белых перчатках на ногах, наклонился и пощекотал ей щеку усом. Она не противилась, но смотрела с таким жестким любопытством, как бы все запоминая, и так неодобрительно, что Васька отпрянул.

* * *

      Перед отправлением джонки из деревни Миасима офицеры поспорили.

      – Можно ли матросов пустить одних в заграничном плавании на японском корабле? – спросил Путятин.

      – Нельзя, господа! – сказал старший лейтенант Мусин-Пушкин.

      – Какая чушь! – возразил Можайский.

      – Кого же? – спросил адмирал.

      – Мичмана Михайлова?

      – Из свиты – ни в коем случае! – заволновался адъютант Пещуров.

      – Адмирал должен шествовать во всем великолепии, и так офицеров не хватает.

      – Еще чего захотели! Из свиты!

      – Как же быть?

      – Постойте…

      – Господа! Мне не для торжественного великолепия… Мне для нужного дела!.. – закричал Путятин. – Заявлено японцам о порядке марша, а теперь опять, заново договариваться? Что мы за люди, ничего решить не можем!.. Как одних? Как одних? С ними старший унтер-офицер Аввакумов. Отпускаем же в иностранных портах с унтер-офицерами! А договоренностей не менять!

      Так матросы под начальством старшего унтер-офицера Аввакумова первыми оказались в деревне Хэда.

* * *

      Жилистый Иван подошел к самураю в поклоне и сказал ему на ухо, что хочет сообщить что-то важное.

      – Я все время хотел сказать…

      – Ну… ну… – нетерпеливо отозвался Ябадоо и поднес ухо поближе.

      Тайные доносы и тайны он любил. Всегда надо строго наказать, если кто-то виноват. Самурай велел служанке уйти и унести саке. Иван в доме Ябадоо самый ничтожный человек, хотя и нужный. Он работник, оруженосец, и признано, что при береговой охране может оказать пользу как бывший пленный в России, знающий варварский язык. До сегодняшнего дня не представилось таких случаев.

      – Русские морские солдаты… это-о…

      – Ну-ну?

      – Это-о… совершенно… не настоящие… не самураи.

      – Это не они?

      – Нет, это они сами… Но-о… это-о…