Там, где начинается вселенная. Джей Эм

Сальваторе оставил на сиденье наушники, а Гай Юлий со своего места не видел. – Нужно вернуть.

      – Да. Он вчера слушал что-то…

      – «Горный лёд».

      – Вы знаете?

      Сальваторе включал плеер в своём теленоуте на сильную громкость, Гай Юлий тоже слышал музыку довольно отчётливо. Но ему она не была знакома.

      – Это альбом Нира Кавамы.

* * *

      – Помогите мне, мастер. Когда я это вспоминаю… думаю, зачем стал таким? И хочу измениться.

      В этих словах звучало эхо прошлого. «Если я пока ещё не такой человек, в любом тренировочном лагере для легионеров я им стану. Все люди жестоки».

      Конечно, сделаться собой прежним ему уже не удастся. Поступки, совершенные за годы жизни – это груз, от которого невозможно избавиться. Надо не оглядываться, а идти вперёд. Будущее может предложить хотя бы какой-то выход. Ведь его желание измениться – искреннее желание.

      – Это хорошо. Значит, ты ещё… – Ида Кин чиркнула спичкой и зажгла ароматическую палочку. Тонкая струйка благовонного дыма закружилась в медленном танце. За окнами слышалось чириканье птиц. – Давай-ка я взгляну, Джули… Юлий. Никак не привыкну к этому твоему имени. Здесь тебя помнили под другим. Не забыл, как нужно?..

      – Нет.

      Гай Юлий закрыл глаза, стараясь выкинуть из головы все лишние мысли и полностью сосредоточиться на воспоминании. На одном из тех воспоминаний, которые предпочёл бы забыть.

      Крик. Пронзительный чужой крик.

      Глухой удар. Нога Джулиуса, обутая в ботинок на протекторной подошве, врезается в бок человека. Следующий удар – кулаком в подбородок.

      Где-то в животе зарождается волна тяжёлого жара.

      Жертва, уже не способная защищаться, падает на пол.

      – Получи! Получи, ублюдок! Ты у меня заговоришь!

      – Нет! Не надо! Перестань, прошу! Не надо-о…

      Ботинок в кровь разбивает лицо. Крик обрывается, превращаясь сначала в визгливый всхлип, потом в переполненный болью стон.

      – Заговоришь, мать твою!

      По венам разливается тёмный дьявольский огонь, отзывается во всём теле какой-то чесоткой и почти страстной дрожью.

      – Достаточно. Ясно, – кивнула Ида.

      – Теперь понимаете? Я ведь взял на себя право говорить про чужую жестокость…

      – Власть над другими людьми часто выпускает на волю чудовищ, Юлий. Тем более при такой жизни, как твоя. Освободиться можно… Но это не так-то просто и быстро.

      – Потому, мастер, я и прошу вас помочь. Я не знаю, справлюсь ли сам. Поставьте мне клип.

      – Вот ты о чём… – задумчиво произнесла женщина. – Такие клипы опасны. В твоём случае – особенно. В сочетании с тем, который у тебя уже есть. Проще говоря, защитить себя ты сможешь, только если в двух шагах начнут размахивать оружием. А тогда может быть и поздно.

      – Мою жизнь уже не назовёшь короткой.

      – Ну, если ты так решил, отговаривать не стану.

      Это хорошо… – эхом в голове. – Это хорошо. Значит, ты ещё… жив.

Из Большого толкового словаря (издание