Легкомыслие. Ринат Валиуллин

если я не хочу быть компанией вашему коньяку.

      – Поздно, – махнул пятьдесят Герман. – Я о другом, точнее сказать, о другой. Детали.

      – Я, кажется, знаю какой, если вы про жену режиссера, то она тоже работает в нашем театре.

      – Пазлы сложились. Она тоже играет в этом спектакле?

      – Да, она очень хочет быть Викторией.

      – Пожалуй, вам лучше подойдет роль Виктории, а Хуану пусть сыграет жена режиссера.

      – То есть вы настаиваете на карьере?

      – Безусловно. Лестница в небеса, вопрос только: пешком или на лифте. На лифте, конечно, быстрее.

      – Не знаю. Точно уверена, что вниз только на лифте или из окна, если будет мучить совесть.

      – Давайте без крайностей, без совести.

      – Бессовестно, – улыбнулась Саша.

      – Правильно, играть так бессовестно, – согласился я и сделал глоток. Те мысли, что стояли в очереди, расслабились и стали снисходительны.

      – А вы кого хотели бы сыграть в этой испанской балладе?

      – Честно? Я бы предпочел быть тем музыкантом.

      – Вы хотите переложить меня из одной постели в другую? В свою.

      – Честно? Хочу. Уже часа два как хочу.

      Первая терция

      Пикадоры

      Трубы и барабаны сыграли начало первой терции. Самая нудная для зрителей, самая тяжелая для помощников матадоров, те с облегчением бросили тяжелые плащи-капоте. «Розовый период», – называли они ее про себя за розовый цвет плащей.

      – Пять кг, – опередил вопрос сына отец.

      – Почему все свистят? – смотрел, как розовый плащ в руках тореадора уводит быка от лошади. В это время пикадор засадил копье в шею быка.

      – Традиция. Вроде как пытаются сказать пикадору: «Слезь с лошади, будь мужчиной». Обычно пикадорами работают ветераны корриды. Видел, как он перебил копьем шейную мышцу быка. Знаешь, зачем? Чтобы тот уже не смог поднимать голову.

      – Он может его копьем убить.

      – Нет, не убьет, скорее наоборот. Раньше лошади были не защищены и погибали, а иногда и пикадоры под ними.

      В этот момент бык бросил тореро вместе с розовым плащом, рванул и чуть было не перевернул лошадь вместе с пикадором. После этого пикадор нанес ему еще один укол и оставил истекающего красной Риохой быка на вторую терцию.

      Публика оживилась, предвещая самую желанную часть спектакля, самую опасную. На поле вылетели бандерильерос. Они, словно легкие птахи, стали по очереди куражиться над быком, словно его спина была не чем иным, как игорной доской или картой мира, в которую они втыкали бандерильи с флажками своих республик, обозначая владения. Они злили, они выводили быка из себя. Интервенция, кому она могла понравиться. Глаза наливались чувством мести, копыта рыли песок. Ноги бандерильерос – их крылья, на которых он парили. Торерос явно хотели нарваться на неприятности, всякий раз наскакивая на быка, умудряясь просочиться сквозь его рога и воткнуть бандерилью в холку. Эверест покорен, кто следующий отважится со своим флажком. Оркестр сыграл окончание второй терции.

      Психо