Смерть под псевдонимом. Николай Атаров

селом раздался тяжелый гул моторов. Было ясно, что летит самолет. Но чей? Если американский, то будет бомбить. А что, если немецкий, на выручку своим? Тогда сражаться насмерть! Во всех дворах взахлеб надрывались собаки. По кирпичным ступеням в погреба бежали женщины и дети.

      Два самолета делали круги над селом и вдруг доверчиво засветили бортовыми окнами.

      – Русские летят! Ай да руснаки!

      Сотни болгар, обгоняя друг друга, устремились на широкий луг. Самолет шел на посадку по свету костров, наскоро разложенных пастухами. Тяжко подпрыгнув, он наконец остановился. В свете костров было видно, как выскочил офицер, за ним посыпались другие – много их, и у всех в руках автоматы.

      – Отставить оружие! – скомандовал советский офицер не то болгарам, бежавшим прямо на него, не то своим парням, стоявшим сзади. – Здравствуйте, братья болгары!

      Прошло не менее пяти минут, пока десант пробивался сквозь руки, протянутые для объятий. Отовсюду раздавались по-славянски щедрые возгласы:

      – Добре дошли, братушки!

      – Да живее Москва!

      В толпе слышался злой голос майора:

      – Колдунов, береги самолет! Черт… Изломают в щепу!

      Миша Бабин видел из двери самолета, как отбивался от крестьян майор Котелков. Каждая минута, сбереженная для броска, решала успех операции.

      – Цепью! Вперед!

      Котелков обернулся:

      – Радист, за мною!

      Рядом с Котелковым бежал учитель Никола Цвятков:

      – Вы не тревожьтесь, господин офицер.

      Но Котелков не удостоил его вниманием.

      Навстречу от полустанка бежали пограничники.

      – Где начальник заставы? – крикнул издали Котелков.

      – Он отдыхает, господин офицер.

      – Отдыхать в могиле будем – понятно?

      – Его трясет малярия, господин офицер. Да здравствует Отечественный фронт!

      – Меньше слов, больше дела… – огрызнулся майор.

      Котелков знал главное: все решает внезапность. Еще в воздухе он решил немедленно отстранить болгар. Теперь пограничники с их офицерами показались ему совсем не внушающими доверия. Проще – без них! Пусть Цаголов выбросит засаду в сторону турецкой границы. Ворваться в вагоны – порядочек!

      По одному перебегали автоматчики железнодорожное полотно, накапливаясь на полустанке. Из окопа высунулся болгарский подофицер Славчев.

      – Где же ваш подпоручик? – с досадой спросил Котелков.

      – Тяжко болен. Малярия.

      – Ну и мы тут – не просо воробьям давать, – пробормотал Котелков сквозь зубы.

      Болгарин ничего не понял, он радовался, что рядом с ним стоят русские и, значит, враги не уйдут. Подофицер опасался только, как бы русские сгоряча не подумали про Атанаса Георгиева, что он фашист.

      – А где бумаги посольства? – спросил Котелков.

      – Дома у Георгиева. Все в порядке, товарищ!

      – По вагонам! – крикнул Котелков.

      Несколько секунд на полустанке мелькали тени. Это десантники вскакивали на площадки вагонов. Два-три