Лишний князь. нет ни друзей, ни врагов – только цель!. Денис Владимирович Морозов

красное. Поверх темно-синей полосы виднелась серебряная звезда о двенадцати лучах. Слуги думного головы выглядели такими важными и нарядными, что их самих, пожалуй, можно было принять за бояр. Они ни с кем не дрались и не пререкались, а лишь поглядывали свысока на своих менее знатных соседей, убежденные в своем полном и безусловном превосходстве над ними.

      Один за другим бояре входили в палату, низкий потолок которой тяжело нависал над полукруглыми колоннами, и рассаживались вдоль стен, обитых дорогими фряжскими тканями. Одна из стен была белой, другая – красной, и в зависимости от того, какую сторону выбирал боярин, судили о его принадлежности к той или иной группировке, издавна сложившейся в думе.

      Широкие «красные» окна были отделаны разноцветными стеклами, отчего в палате царил радужный полумрак. Перед самым широким из окон, во главе двух рядов лавок, стоял дубовый престол с подлокотниками, отделанными серебром. Бояре занимали свои места в соответствие с чином: по правую руку от дубового кресла уселись Держимир Верховодович и Мечислав, которые приходились великому князю тестем и шурином, по левую руку, прямо напротив них, сел Твердислав Милонежич. Остальные начали рассаживаться вслед за ними – и тут уже не было никаких ссор, ибо каждый знал свою очередь и свое место.

      В палату, прихрамывая, вошел Всеволод в сопровождении своих слуг – охранника Гостибора и книжника Любомысла. Гостибор остановился у дверей, с важным видом вынул из ножен меч и приподнял его острием вверх, перегородив вход. Князь меж тем прошел к престолу, болезненно морщась, поднялся по двенадцати пологим ступенькам и устроился на сидении, вольно откинувшись на спинку, над которой возвышалось позолоченное изваяние сокола с распростертыми крыльями, держащего в когтях дубовую ветвь с желудями.

      Бояре по обе стороны от престола дружно встали и поклонились ему в пол, придерживая полы нарядных плащей. Всеволод небрежно махнул им рукой, призывая садиться. Они с шумом опустили свои пышные телеса на лавки, отчего по палате пробежал грохот дерева, ударившего о каменный пол.

      Любомысл вышел на середину палаты, сжал в руках старинную книгу в замшелом кожаном переплете, и скороговоркой забормотал: «Как за морем далеким, на Руяне на острове, стоит бел-горюч камень Алатырь. А под камнем тем силы великие, силы добрые. Поднимаю я этот камень, выпускаю я эти силы – пусть они придут к нам на помощь, пусть уберегут от злодейства и бед великого князя Всеволода Ростиславича, и всех честных бояр, и всех думных людей, пусть дадут мудрость нашим решениям и помогут избегнуть ошибок. Честь и слава богам!»

      «Честь и слава богам!» – лениво отозвался нестройный хор голосов на лавках.

      – Ну что ж, господа Великого Мира-города, – заговорил Всеволод, как только Любомысл убрался в дальний конец палаты и затих в темном углу, – поздравляю всех со славной