Всего один день. Лишь одна ночь (сборник). Гейл Форман

просьбе – например, купить пони, – хотя он и сам понимает, что это невозможно.

      – Ты, наверное, в любовь даже не веришь, – мой голос звучит явно раздраженно.

      – Верю, – тихо отвечает он.

      – Да? Ну расскажи, что такое любовь. На что похожа эта «запятнанность»? – Я рисую пальцами в воздухе кавычки и закатываю глаза.

      Он отвечает моментально:

      – Как у Яэль и Брама.

      – Это кто такие? Типа голландская Бранджелина? Это не в счет, кто знает, как у них там все на самом деле? – Модели гуськом входят в кафе, собрались себе на обед кофе с воздухом заказать. Однажды они станут жирными и обычными. Такая красота не вечна.

      – Что это за Бранджелина? – рассеянно спрашивает Уиллем. Достав из кармана монетку, он принимается перекатывать ее по костяшкам.

      Я смотрю на монетку, смотрю на его руки. Они большие, но пальцы тонкие.

      – Неважно.

      – Яэль и Брам – это мои родители, – тихонько говорит Уиллем.

      – Родители?

      Дойдя до конца, он подбрасывает монетку.

      – Запятнанные. Мне понравилось твое слово. Яэль и Брам: запятнаны вот уже двадцать пять лет.

      Он говорит это с любовью и какой-то грустью, у меня аж живот скручивает.

      – Твои такие же? – спрашивает он.

      – Они в браке тоже уже почти двадцать пять лет, но в пятнах ли они? – Я не могу сдержать смех. – Не знаю, были ли они запятнаны вообще хоть когда-нибудь. Они познакомились в колледже, на свидании вслепую. Мои мама с папой никогда не были похожи на влюбленных голубков, они скорее такие добрые бизнес-партнеры, для которых я – единственный продукт.

      – Единственный? Ты одинокая в семье?

      Одинокая? Он, наверное, имел в виду «одна». Я не одинока, не с такой мамой, как у меня. Она ведет специальный календарь, прилепленный к холодильнику, в котором цветами закодированы разные развивающие мероприятия, она следит за тем, чтобы ни минута моей жизни не прошла даром, чтобы она была хорошо и счастливо выстроена. Разве что если вспомнить, как я себя чувствую, сидя с родителями за столом, когда они говорят как бы со мной, но на самом деле не со мной, и в школе, где вокруг много народу, но друзей нет. И я понимаю, что Уиллем, даже если не нарочно, все верно подметил.

      – Да, – говорю я.

      – И я.

      – Они решили остановиться, пока им везет, – говорю я, повторяя то, что всегда говорят сами родители, когда их спрашивают, единственный ли я ребенок. «Мы остановились, пока нам везло».

      – Некоторых английских поговорок я не понимаю, – говорит Уиллем. – Если везет, зачем останавливаться?

      – Я думаю, это выражение касается азартных игр.

      Но Уиллем качает головой.

      – По-моему, природа человека такова, что, пока ему везет, он ни за что не остановится. Останавливаются, когда проигрывают. – Он снова переводит взгляд на меня, словно понимая, что его слова могли меня обидеть, и поспешно добавляет: – Я уверен, что это не про твой случай.

      Когда я была маленькая, мама с папой пытались родить