Сердцедер. Борис Виан

мне захотелось взглянуть.

      – В городе, – сказал столяр, злобно посмотрев на Жакмора, – и в Бога-то уже не верят.

      В этот момент маленький подмастерье выронил топор и рухнул, уткнувшись лицом в дубовое бревно. Внезапная тишина ужаснула Жакмора, он подошел к ребенку. Тем временем мастер отошел в сторону, вновь появился, держа в руках ржавую консервную банку, до краев наполненную водой, и выплеснул содержимое на мальчика. Видя, что ребенок не поднимается, он запустил в него банкой. Подмастерье тяжело вздохнул, возмущенный Жакмор подался было вперед, чтобы ему помочь, но маленький грязный кулачок уже вновь поднимался и опускался в прежнем вялом однообразном ритме.

      – Как вы жестоки, – сказал мастеру Жакмор. – Это же ребенок! Как вам не стыдно?!

      Удар в челюсть чуть не опрокинул его навзничь, два шага назад сохранили зыбкое равновесие. Психиатр осторожно ощупал подбородок – хорошо еще, что борода смягчила удар. Как ни в чем не бывало столяр вновь принялся за работу. В очередной раз опустив молоток, он сделал паузу и небрежно бросил: «Заходи в воскресенье. Красивый получится амвон», – и с гордостью погладил поверхность. Лакированный дуб, казалось, вздрогнул от прикосновения.

      – Твои кроватки будут готовы в воскресенье, – добавил он. – Сам их заберешь. В пять часов.

      – Хорошо, – ответил Жакмор.

      Удары возобновились. Сгущался запах столярного клея. Жакмор посмотрел в последний раз на подмастерье, пожал плечами и вышел.

      На улице было тихо. Психиатр пустился в обратный путь. Оставляя позади деревенские окна, он чувствовал дрожь занавесок. Откуда-то выбежала, напевая, маленькая девочка. Она несла огромный эмалированный кувшин, чуть ли не больше ее самой. Заходя в дом, девочка уже не пела.

      XIII

      30 августа

      Ангель и Жакмор сидели в просторном прохладном холле. Туда-сюда сновала служанка, возилась с напитками. Наконец поставила поднос с кувшином и стаканами перед Ангелем. Окна и дверь в сад были открыты. Время от времени в холл вдувало какое-нибудь насекомое, и его крылышки жужжали под высоким потолком.

      Все умиротворялось.

      – Кроватки должны быть готовы сегодня в пять часов, – произнес Жакмор.

      – Значит, они уже готовы, – сказал Ангель. – Наверняка имелось в виду пять часов утра.

      – Вы так думаете? – спросил Жакмор. – В таком случае они конечно уже готовы.

      Они замолчали. Молча выпили; на какое-то время воцарилась тишина, которую робко нарушил Жакмор:

      – Я бы не стал с вами говорить о том, что вам и так хорошо известно и вряд ли вызывает хотя бы малейший интерес, но вчерашнее зрелище в деревне меня просто поразило. Люди здесь какие-то странные.

      – Вы находите? – спросил Ангель.

      Спросил он вежливо, но, судя по интонации, без особенного интереса.

      Жакмор запнулся.

      – Да, – сказал он. – Я нахожу их странными. Но я полагаю, что их образ мыслей станет мне понятным, когда мы познакомимся поближе. А потом, где-нибудь в другом месте я бы удивлялся ничуть не меньше. Ведь мне, новоявленному, все в диковинку.

      – Вне