Оранжевые шарики (сборник). Никита Горев

с собой…

      Пожилой прапорщик поплевал на окурок и выбросил его в форточку. Подошёл к клетке:

      – Давай мне телефон, часы тоже сними, что ещё есть с собой? Деньги? Деньги можешь оставить, хотя у тебя их всё равно отберут или сп… Так что давай тоже, я их лучше матери передам. Адрес скажешь, я после работы занесу. Скажу ей, …где ты.

      – Спасибо. На Садовой, девятиэтажка, восьмая квартира. Вот ещё, – Мишка замялся, – талон из аптеки. Лекарство для неё сегодня нужно было получить…

      – Давай талон. В какой аптеке? На Садовой?

      – Нет, на площади.

      – Далековато, – поморщился милиционер. – Ну, ничего, не волнуйся, я схожу, получу.

      – А как Вас зовут?

      – Владимир Михайлович, но меня все зовут «Михалыч».

      – А я Мишка. Вы давно в милиции работаете?

      – Да без малого тридцать лет уже. Вначале-то я в уголовном розыске кинологом работал, а теперь вот уже десять лет в конвойной службе. На пенсию пора. Уже и начальник отдела спрашивал, не надоело мол, Михалыч, служить-то? Может и надоело, а как подумаю про пенсию – страшно становится. Я ведь, Мишка, один совсем. Бабушка у меня померла шесть лет назад. Сын с семьёй живет в Питере. Домой приду, а там никого. Тяжело. Другой раз вообще домой и не ходил бы. А ты чем занимае-е-е-…лся?

      – Я в Алма-Ате техникум закончил. Механик по грузоподъёмным механизмам. А здесь работал на заводе сплавов, токарем.

      – Понятно, – милиционер помолчал, – может, пойдём, покурим?

      – У меня сигареты закончились.

      – Ничего, у меня есть. Вообще, забери их, я себе куплю. – Михалыч взял сигарету и протянул Мишке мятую пачку «Примы». – И спички возьми. Идти в «хату» «пустым» не принято. Не бывал ещё?

      – Где?

      – Ну, в «хате-то».

      – Не. Не бывал.

      – Ничего. Я тебя постараюсь получше пристроить. Есть у нас камера, там серьёзные ребята сидят. Новичков не обижают, не беспредельничают. Ты за себя постоял, таких там уважают. Только с расспросами к ним не лезь, могут не так понять. И про то, что я к матери твоей пойду, никому не говори. У нас это называется связь с осуждёнными, сразу уволят.

      Дверь в зал приоткрылась. Вошла молоденькая худенькая судебный секретарь. Вручила Мишке и Михалычу копии приговоров, попросила расписаться в потрёпанном журнале.

      – Ну что, Мишка, пойдём. Я машину не буду вызывать, тут недалеко. Лучше зайдём в Универсам, купишь себе чаю, сигарет, конвертов, конфет каких-нибудь, бумаги. Я тебе подскажу, что нужно. Не подведёшь меня?

      – …? Куда бежать от мамки-то?

      – Да я не об этом. Не разболтай где-нибудь. В каждой камере «уши» есть. Расскажешь, как с «ментом» в магазин ходил, – меня сразу на пенсию.

      – Ну что Вы, Владимир Михалыч! Спасибо Вам.

      – Ну, пошли. И это… Ты не волнуйся… Пока мамка твоя будет одна, я ей помогу.

      Мишка и Михалыч прошли узкий пыльный коридор и мимо дремлющего в стеклянной будке судебного пристава вышли на улицу.

      День Рождения

      В кухне что-то упало и разбилось. Пашка проснулся.

      …Вчера