А жизнь так коротка. Джеймс Хедли Чейз

будет совсем нетрудно. Надеюсь, ты не упустишь подобной возможности?

      – Не будь идиотом. Я никогда его больше не увижу. К тому же деньги он хранит в банке.

      – Ну и что? Он потратит их с тобой, если ты предоставишь ему такую возможность. Не бойся, он позвонит. Забавно, но все эти бравые ребята одинаковы.

      Клер сжала кулаки. Казалось, еще мгновение – и она ударит Брэди, но она просто отвернулась от него и лишь слегка пожала плечами. Брэди повернул ее к себе.

      – Спокойно, милая, я хочу провести часок с тобой. Избавь меня, пожалуйста, от сцен. И не забывай, что без меня ты ничто.

      Она пыталась высвободиться, но он крепко держал ее.

      – Пошли.

      – Нет, я не хочу. Оставь меня, скотина!

      – Пошли.

      Они посмотрели друг другу в глаза, затем он отпустил ее плечи и, взяв ее мокрое лицо в ладони, притянул к себе.

      – Ты миленькая малышка, – сказал он, приближая свое лицо к ней.

      Дрожа, она закрыла глаза и подставила ему губы.

      – Ты только представь, что это он тебя целует, – прошептал Брэди. – Ночью все кошки серы. Кроме того, ты потренируешься, – и он повел ее в спальню.

      Глава 5

      Сильный запах рыбного бульона встретил Гарри, когда он открыл дверь своего дома и вошел в темный коридор. Где-то внизу миссис Вестерхэм, владелица дома, грустно тянула нескончаемую мелодию. Это мог быть и гимн, и романс. Гарри на мгновение замер, прислушиваясь, и решил, что это все же гимн.

      Миссис Вестерхэм начинала петь с самого утра. «Когда живешь одна, – доверчиво призналась она как-то Гарри, – нужно либо говорить сама с собой, либо петь. Говорить я не хочу, поэтому пою».

      Гарри жалел ее. Сам он никогда не скучал. Он часто оставался один, но не тяготился этим. Вокруг происходило столько интересного…

      «В том-то и секрет, – думал он. – Нужно уметь интересоваться людьми, которые живут вокруг, ходят по улицам, заглядывают в бары».

      Это же свихнуться можно – петь гимны с утра и до позднего вечера. Он хотел было пойти поговорить с миссис Вестерхэм, но его отвлек стук пишущей машинки. Значит, Рон дома. И отлично. Сегодня вечером Гарри требовалась мужская компания. Только мужчина может понять его.

      В большой комнате, где жили они с Роном, дым стоял столбом. Как всегда, Рон забыл открыть окно. Закатав рукава рубашки, он сидел на складном стуле и, неистово затягиваясь трубкой, колотил по клавишам. Куча листов, валявшихся рядом на полу, свидетельствовала, что работает Рон уже довольно долго.

      Рон приветственно махнул рукой.

      – Секундочку, я сейчас закончу, – и он затарахтел на машинке со скоростью, восхищавшей Гарри.

      Гарри открыл окно, повесил на гвоздь фотоаппарат, пододвинул стул к газовой плите и уселся. Пожалуй, впервые он обратил внимание, насколько же убогий вид имеет их комната, все достоинства которой сводились к одному – ее величине. Но по сравнению с апартаментами Клер она напоминала жалкую конуру.

      Рон вдруг прекратил печатать и поднялся.

      – Конец! Ух! – сказал он, потягиваясь. – Я работал, как четыре негра. Надоело. Проверю это завтра утром.

      Рону