Ночь нежна. Френсис Скотт Фицджеральд

Розмэри и Кампиона, чьи фигуры отчетливо выделялись на фоне уже совсем посветлевшего над морем неба. Он хотел было заговорить, но Розмэри предостерегающе затрясла головой, и они перешли на другую скамейку, подальше. Розмэри заметила, что Эйб чуточку пьян.

      – А вы-то чего не спите? – спросил он ее.

      – Я только что вышла. – Она чуть было не рассмеялась, но вовремя вспомнила грозного британца наверху.

      – Привороженная руладой соловья? – продекламировал Эйб и сам же подтвердил: – Вот именно, руладой соловья. Вам этот деятель рукодельного кружка рассказал, какая история вышла?

      Кампион возразил с достоинством:

      – Я знаю только то, что слышал собственными ушами.

      Он встал и быстрым шагом пошел прочь. Эйб сел возле Розмэри.

      – Зачем вы с ним так резко?

      – Разве резко? – удивился Эйб. – Хнычет тут все утро, надоел.

      – Может быть, у него какая-то беда.

      – Может быть.

      – А что за разговор о дуэли? У кого, с кем? Когда мы поравнялись на дороге с их машиной, мне показалось, будто там происходит что-то странное. Но неужели это правда?

      – Вообще это, конечно, бред собачий, но тем не менее правда.

      Х

      – Ссора, оказывается, началась перед тем, как машина Эрла Брэди обогнала дайверовский лимузин, стоявший у обочины… – Ровный голос Эйба вливался в гулкую предутреннюю тишину. – Вайолет Маккиско стала рассказывать миссис Абрамс что-то про Дайверов, какое-то она там сделала наверху в доме открытие, которое прямо-таки ошеломило ее. А Томми, он за Дайверов готов любому перегрызть горло. Правда, эта Маккиско довольно противная особа, но дело не в этом, а в том, что чета Дайверов, именно чета Дайверов, занимает в жизни своих друзей особенное место, многие даже сами не вполне это сознают. Конечно, при таком отношении что-то теряется, иногда чувствуешь себя с ними так, будто сидишь в театре и смотришь на прелестную балетную пару, а балет – это зрелище, которое восхищает, но не волнует; но на самом деле все тут гораздо сложнее – в двух словах не объяснишь. Так или иначе Томми – один из тех, кто через Дика стал близок и к Николь, и чуть только Маккиско дала языку волю, он ее сразу осадил:

      «Миссис Маккиско, будьте добры прекратить этот разговор».

      «Я не с вами разговариваю», – возразила она.

      «Все равно, я вас прошу Дайверов не касаться».

      «А что, это такая святыня?»

      «Оставьте Дайверов в покое, миссис Маккиско. Найдите себе другую тему».

      Томми сидел на одном из откидных сидений. На другом сидел Кампион, от него я и узнал обо всем.

      «А вы мне не указывайте», – озлилась Вайолет.

      Вы знаете, как это бывает, когда люди ночью в машине возвращаются из гостей – кто-то переговаривается вполголоса, кто-то задумался о своем, кто-то дремлет от усталости. Вот и здесь – все только тогда опомнились, когда машина остановилась и Барбан закричал громовым голосом кавалерийского командира:

      «Выходите из машины! До отеля не больше мили, дойдете пешком, а не дойдете – дотащат. Я больше не желаю слышать ни