Чужие ошибки или рассказы неудачников. Герман Шелков

он взял себя в руки. Схватил меня за локоть и повел в сторону, чтобы поговорить.

      Разговор этот нетрудно представить.

      Ярослав сказал: «Слушай, друг, я там, в поезде, много про себя выдумал… Так просто, от скуки. Будто я живу в Москве, снимался в кино, знаю два языка… Самбист… Это была шутка. Ты меня не выдавай, хорошо? Не выдашь?»

      Меня попросили поступить по-дружески.

      Сейчас я склонен думать, что дьявол сыграл со мной злую, роковую шутку. Не с Ярославом, а именно со мной.

      Ярослав понадеялся на мое благодушие. Кто из детей и подростков не выдумывает? Я и сам был не прочь порой нафантазировать что-нибудь чтобы привлечь к себе внимание.

      Но я был новичок в классе. Мне предстояло медленно продвигаться к самоутверждению. А ведь хочется быстрее. Я хотел поскорее перескочить через одиночество и неуверенность – чтобы они заняли самое непродолжительное время.

      Поэтому я поступил иначе. Я превратился в рупор. Рассказал, разболтал и раззвонил о Ярославе все, чему был свидетель.

      Я яростно говорил направо и налево: «Знает два языка – английский и французский! Живет в Москве на бульваре возле цирка! Самбист! Бывал за границей!..»

      Одноклассникам Ярослава было очень забавно это слышать, они громко смеялись. Веселились как в кинотеатре на комедии.

      Я злорадно усмехался. Я разрушил жизнь моему попутчику. Опозорил его. Я словно вонзил нож ему в спину.

      Можно сказать я раздавил его, как насекомое.

      Ярослав потерял уважение товарищей и сбежал из школы. Через несколько дней родители перевели его в другую.

      Меня приняли за разумного и компанейского паренька, который вывел мошенника на чистую воду.

      Однако это было бессмысленное разрушение.

      Всего через неделю о произошедшем забыли и даже стали скучать по Ярославу. Кто-то вспомнил, что он был хорошим другом, никогда не злился и делился последним. Кто-то сказал: «Жаль, что он ушел! С ним было весело!»

      Меня не упрекали. То есть о том, что это по моей вине Ярослав больше никогда не появится в нашей школе, не говорили. Сам себя я тоже не упрекал, поскольку не имел такой привычки.

      Вдруг со мной случилось странное происшествие. Очень для меня неожиданное и обидное.

      В классе учился один бойкий паренек, Федя, храбрец и не по годам самостоятельный, как раз такой приятель, какой мне и был нужен. Я решил, что стану его товарищем. Я всегда так делал – примыкал к самым бойким и храбрым. Причем завязывал дружбу всего за один день, быстро и просто.

      И вот ничего не вышло. Совсем ничего! В это было трудно поверить.

      Федя смотрел на меня лениво, как на муху, и не произносил ни слова.

      Я крутился возле него, рассказывал о поездах, наконец приврал, что стрелял из папиного пистолета, а он вообще перестал меня замечать. Впервые в жизни я почувствовал себя неловко.

      После уроков я пошел за Федей, и он меня осадил: «Чего тебе надо? А ну, дуй отсюда».

      Ничего себе!

      Я был обескуражен, побрел домой, а назавтра, в школе, не знал, как себя вести.