Полный форс-мажор. Владислав Вишневский

даже из своего оркестрового класса порой выгоняли, когда к дирижёру приходили Ульяшов и Суслов. Сержант Смирнов, бывший лауреат который, тоже недоумевал стоя за закрытыми дверьми.

      – И долго они там совещаться будут, я не понимаю? Что за секреты? То в штабе дирижёра держат, то здесь совещаются. И почему здесь? Это же наш класс, не штаб. Нам заниматься надо, если отзывают!

      И прапорщик Трушкин был с ним согласен.

      – Не оркестровка, а коммуналка какая-то.

      – Кухня, – конкретизировал лауреат.

      – Сейчас одно и то же.

      В оркестровом классе тем временам полковник Ульяшов обговаривал с майором и лейтенантом предстоящие оперативно-тактические действия.

      – Значит, я так думаю, товарищи, офицерам полка доложим только конечную цель задачи. Без конкретного указания сроков. Чтоб не будоражить.

      Суслов мгновенно воспользовался случайно возникшей паузой:

      – Но всё под строгим секретом!

      Ульяшов запнулся.

      – Тьфу, ты, Суслов, опять ты со своими секретами?

      – Категорически, товарищ полковник! Так надо. – Заметил особист, и выразительно округлил глаза. – Обязательно!

      Ульяшов, ёрничая, пожал плечами, недовольно хмыкнул.

      – И как мы, извини, в Стокгольме без тебя обходились? Не понимаю!

      – Простите! Что вы хотите этим сказать, я извиняюсь?

      – Что я хочу?..

      Дальнейший эпизод лучше передать общими словами. Майор, конечно, оскорбился, заметил, что если его там не было, это не значит, что всё за границей – и для всех! – было бесконтрольно, пусть «товарищ» полковник так не думает. На что Ульяшов сильно удивился, он, кажется, понял, кто виноват в том, что не получил генеральского звания. «Так вот оно что, получается! Понятно-понятно!» Майор холодно парировал: он, извините, не стрелочник какой и не стукач, а начальник особого отдела. Особого! И пусть другие это помнят, и головой всегда думают, а не другим местом…

      Вообще-то, офицеры некоторое время ещё с чувством охотно пикировались – тонко, многозначительно, но без огнестрельного и холодного оружия, вербально. Забыли, кажется, и тему совещания уже, и дирижёра. Лейтенант Фомичёв, то краснея, то бледнея, глаза прятал и пальцы рук под столом нервно мял.

      – Ааа, вот вы, значит, в какой мажор проблему завернули! – наконец подвёл итог диспута товарищ полковник. – Ну-ну!.. – Но закончил на высокой дипломатической ноте. – Хорошо, я думаю, пусть будет так… – Пояснил дирижёру. – Не будем возражать особому отделу, тем более что… Гха-кхымм… Короче, всем остальным, значит, сообщим тактические задачи, не более.

      Тут и лейтенант голос подал, практически возразил старшим офицерам.

      – А как я буд у объяснять людям сверхзадачу и детали? Нужно же по честному всё чтобы… Или как, товарищ полковник?

      Ульяшов неожиданно восхитился вопросу младшего офицера.

      – Нормальный вопрос, товарищ дирижёр,