Владелец тревожности. Роман. Олег Лукошин

этой правильностью никакого впечатления, летом они наверняка выглядели красиво. Почему-то казалось, что вот-вот из-за стволов должна высунуться звериная морда. Этого конечно не происходило. Вадим вообще за всю свою жизнь видел диких животных лишь два раза. Когда-то давным-давно, в глухом детстве, белку, которая на пару секунд показалась сквозь листву, и чуть позже, будучи уже повзрослее – кабана. За кабаном они наблюдали с отцом, довольно долго. Правда с приличного расстояния. Он рылся мордой в земле и противно похрюкивал. Обросший чёрной щетиной, клыкастый – даже на расстоянии было страшно. Он скрылся наконец, а отец сказал Вадиму:

      – Все люди – точно такие же свиньи.

      Надавив на тормоза, Рахим остановил мотоцикл.

      – Всё что ли? – спросил Вадим, осматриваясь.

      – Здесь думаешь? – задал вопрос и Салават.

      – Дальше везти нет смысла, – ответил Рахим. – Вот сейчас сюда, – махнул он рукой направо, – и прямиком. Идти, идти, никуда не сворачивая.

      Вадим выбрался из коляски.

      – Три километра говорите? – спросил.

      – Три, может четыре.

      Он сошёл с просёлочной дороги и углубился в лес.

      – В Светлом будешь – заходи! – крикнул на прощание Салават.

      – Обязательно, – не оборачиваясь, ответил Вадим.

      В магазин ходил редко, но приходилось. Хлеб, крупа – нужно. Старухи перешёптывались за спиной, переглядывались. Её встретил лишь раз. Зашёл, она последняя, смотрела, смеялась глазами.

      – Здравствуйте, – сказал. Всем сразу.

      Встал следом.

      – Здрасьте, – отозвались бабки.

      – Здравствуйте, – сказала она.

      На голову ниже и со спины совсем хрупкой кажется. Плечики узкие, руки тонкие. Шея – ещё тоньше. Талия, бёдра, ноги. Дотронуться, хотелось дотронуться – и не выдержал, кончиками пальцев, самыми кончиками – по ягодице.

      «Ты снилась мне сегодня, – говорил кто-то внутри. – Ты была совсем голой и бежала по полю. А я бежал следом».

      Она поймала пальцы в ладошку и сжала. Нельзя, говорила, нельзя. Он не стал больше.

      «Я тоже был голый. Мы бежали к реке, было жарко, а она почему-то не приближалась. Маячила вдали, манила – мы всё бежали, бежали».

      – Да будет скоро завоз, будет, – лепетала продавщица Валя. – Эту не бери, она протухшая. Завтра-послезавтра привезут.

      – Ну, ладно, подожду, – отвечала старуха. Рыбки хочется. Всё постное, да постное – солёненького бы.

      «Но мы добежали всё же. Прыгнули с размаху в воду – она холодная, по дну ручьи бьют. Ты брызгалась и не подпускала. Ты гордой была, неприступной».

      Она строга, молчалива. Смотрела в окне. Он видел кусочек носа и рта. И ресницы.

      «Но я поймал тебя. Поймал, обнял – и целовал. Ты вырывалась, но лишь поначалу. Потом тебе понравилось. Но гордость не позволяла отдаться чувству, поэтому ты не разжимала губ. Просто лежала, закрыв глаза, а я целовал тебя. Ты не разжимала рта, но тебе было приятно».

      – Семьдесят шестьдесят, – говорила Валя.

      – Семдесят шисят? Дорого как!

      – Да