Инкские войны. Incas. Игорь Олен

будь при своём счётном деле… В общем, одумайся и воспользуйся своим даром, как и моим к тебе отношеньем.

      Носильщики ушагали.

      День спустя, на рассвете, туман, курясь, открывал подле башен жрецов за обрядом. Солнце был встречен гимном.

      В Куско глашатаи объявили:

      – Тýпак Йупанки, Набольший Господин, Сын Солнца, Ясный День подданных! Мы Заступник и Благодетель, владыка над Четырьмя Краями! Мы, бог, велим, в честь Солнца три дня до праздника пить воду и есть лишь травы, жён избегать, огней не палить, поститься!

      Империя погрузилась в тьму… Кроме трёх мест.

      Ревёт в горах Урубамба. Между высот над городом – площадь с дворцами. Светит луна, в клиновидные окна разносятся звуки флейт; возгласы; бегают взад-вперёд слуги. По коридорам вповалку пьяные… А вот зал под соломенной кровлей с грубыми стенами. Все орут. На циновках – ссор, грязь, объедки. Чад, дым светильников тащатся сквозняками. На золоте в виде трона – муж лет седых. Он дремлет. Уши все в золоте, блёклая бахрома на лбу. По обрюзглой щеке к подбородку слеза течёт… падает в грязный подол.

      Товарищи умолкают, и поднимается хищноликий курака с чашей в руке.

      – Ольáнтай Инка, выпей! Мы твои слуги. Вот большой темник, любимец твой Пики-Чаки (под золотым табуретом дремал мужчина). Спит он, наперсник твой; его дед – гуанако. Вот Рау-Áнка, верховный жрец (глядя перед собой, стыл старец). Знает он язык звёзд, мудрость его бездонна; предок его – сам Солнце. Вот вождь Марýти (щёголь лет тридцати стукнул себя кулаком в грудь). Главный он крепостей; прадед его – удав. Вот Чара-Пума (близ говорившего великан в шкуре пил из кувшина). Свиреп он, как пума, полог над Урубамбой! Дикие перед ним – как кролики; предки его все пумы. Я – управитель Орку-Варанка. Мы, как разбили мы Пача Кýтека, поручил ты мне управлять страной Áнти, коей владеешь, а прародитель мой – ягуар. Другие вожди твои здесь. Нас много! Ты всех сильней. Ты – Набольший Господин!

      – Пью с тобой, Орку… – Выпив, Ольáнтай велел петь певице. Все вожди сникли, а Пики-Чаки, едва началась мелодия, поднял голову.

      Ушла, голубка, ушла, родная.

      Голубка, где ты?

      Тебя зову, не уставая,

      Но нет ответа.

      Звезда – моей любви имя.

      На небе нашем

      Её не спутаешь с другими!

      Она всех краше!

      Найти слова для взглядов милой

      Не в силах разум!

      Как будто утром взошли над миром

      Два солнца разом!

      Ольáнтай встал, шагнув от Пики-Чаки, который его удерживал за сандалию.

      – Все вы! Марути! Орку-Варанка! – крикнул он. – Пусть придут ко мне áнти! Ядом пусть обольют гнев стрел! На Куско!! Сожжём его и повергнем! О, Коси-Кóйльур11, найду тебя, мёртвую иль живую!

      Страшен был взгляд его, рост велик. Вожди съёжились, а Марути и управитель пали к стопам его, чтоб сдержать. Скован, как пик подножием, постоял Инка – и опустился на золотой табурет без сил.

      Военачальники

11

Возлюбленная Ольантая, дочь Пача Кутека, который, прознав о её связи с полководцем, не относящимся к роду инков, бросил её в подземелье; Ольантая же прогнал.