Инкские войны. Incas. Игорь Олен

сколько селений – столько и соглядатаев. Устрашился я и признал: «Господин наш – Тýпак Йупанки!» А тот посол-то из Тумписа: «Попрошу, – говорит, – чтоб пустили меня к Титу Йáвару, как советовал мне Римаче, градоначальник». В моих мозгах Апу-римак19 взгремел, и мне вспомнилось, что изменников вешают вверх ногами, дом, поля засыпают, род убивают. «Ложь сказал!» – кричу. А посол этот сбросил с себя вдруг шубу, стал в ярком фартуке и вопит: «Кóхиль я! люблю правду!» Я рассказал тогда всё о нынешнем Хромоногом и Пача Кýтеке, захвативших власть, и услышал: «Чистых кровей Тýмпальа Вечный! Равен ему солнцекровый муж Титу Йáвар, будущий Набольший Господин!».

      – Таинственные дела! Чудесные! – Айуана разлил вино в чаши. – Грозные страны за Айавакой, что уже наша! Дивные мастера там, дивные!

      – Страны сильные… – и Римаче придвинулся. – Слушай! Кóхиль сказал: у Тумписа воинов двести тысяч; у Киту – семьдесят тысяч. Ежели Титу Йáвар, наш господин, да север соединятся вдруг…

      Оба хекая выпили «Голову» да «Любовников», ведь у них в питие «свобода» плюс «в питие они грешники». И они опьянели.

      Винный сосуд "Любовники"

      – …предан айльу-панака! Скажи мне… Мне Титу Йáвар… шлю тебя в Чачапуйу, там жди приказа… Айау хайли!! Ты, Айуана, срок придёт, будешь главным жрецом в Чачапуйе, я – управителем. Забирай! Дарю тебе эти… все!

      – Найдут – накажут! – нёс Айуана, но таки принял подаренные сосуды, шатко побрёл прочь, вспомнивши: – Рек Пача Кýтек: тайно берёшь подношенья – смерть…

      Хозяин, спровадив гостя, начал амурничать, но заснул. Девушка выскочила во двор. Кручи рвались к созвездиям… Вон дом любимого, вниз от площади… Уай, зачем пришли инки и её отдали старой пьянице?

      – Чача! – днём наставлял Римаче. – Сеяли мы Великому пашни. Славно! Будем делать дорогу: ближе к нам станет Куско; войско поспеет, если нас кто обидит. Завтра с рассветом всем на дорогу, и будем строить!

      Темень сгустилась, и псы молчали, не видя Лиса… Некогда не было в Луне пятен, вся была светлая. Воспылав страстью, Лис, спрыгнув с тучи, бросился на неё, приклеился, и с тех пор они вместе, шавкам на зависть. Нынче же псы молчали, ведь Луны не было.

      Тени скользили. Сиа впускала их. Кáвас встречал их и пересчитывал. В очаге тлели угли.

      – Тридцать здесь. Все.

      Он вытащил золотой Клубень. Все повалились плача:

      – Здесь он!

      – Родитель!

      – Землю Сосущий!!

      Приветили вслед за тем птичье чучело, вытащенное из тряпок и почитаемое вторым кумиром.

      – Тучегонитель!

      – Бог!!

      Дёргая крыльями, кондор, танцуя, пел:

      Лис, взобравшийся на небо,

      был ещё лисёнком малым,

      когда я любимым чача

      из-за гор высокоснежных,

      Клубень-брат, тебя доставил.

      А теперь ты мне поведай,

      как живут герои-чача.

      Ответствовал писк:

      Брат,

19

Бурная горная река близ Куско.