Хроника времени Гая Мария, или Беглянка из Рима. Исторический роман. Александр Ахматов

еще не испорченная мерзостями, творящимися вокруг, и с ней можно побеседовать на языке образованных людей в среде варваров, которые и на своем-то языке плохо изъясняются. Вот, что я подумал…

      – И все же, почему я? Разве у тебя до сих пор не было возможности сказать то же… Беренике, например?

      Мемнон покачал головой.

      – Была у меня такая мысль, но вряд ли мы с нею нашли бы взаимопонимание. Во-первых, она связана детьми. К тому же меня предупредили, что она наушница и с ней надо вести себя осторожно… Да и сама посуди, какой у меня выбор? Подлые и трусливые рабы, тупые надсмотрщики, ланисты, стражники, которых можно купить только за наличные. К сожалению, среди свободных нет никого, кто вызывал бы у меня доверие, а ведь я могу предать своих критских друзей. Доверившись тебе, я тоже иду на риск… но слишком велико мое желание вернуть себе свободу.

      – Не беспокойся, – в раздумье сказала Ювентина. – Я не стану доносчицей, даже если откажусь от твоего предложения, – она с трепетом вздохнула, – откажусь, потому что я всего лишь бедная рабыня, жалкая и трусливая, как и все… Но ты меня искушаешь, не скрою. Ты коснулся самого чувствительного места в моей душе, самой сокровенной мечты…

      Глаза Мемнона засветились радостью и надеждой.

      – Я не обманываю тебя, Ювентина, и знаю, о чем говорю. Клянусь тебе, я сделаю все возможное и невозможное, чтобы выполнить свое обещание. Я никогда о нем не забуду, если мне удастся вырваться отсюда, клянусь…

      – Не знаю, смогу ли я… мне трудно решиться, – по-прежнему колеблясь, тихо проговорила она и вдруг неожиданно для самой себя сказала: – Хорошо, я тебе верю. Я согласна.

      «Свободная трапеза» закончилась около первой стражи ночи.

      Помощник управителя школы (Пацидейан к тому времени был уже мертвецки пьян, поглотив по меньшей мере шесть или семь секстариев297 тускульского) приказал ученикам расходиться по своим эргастулам и камерам.

      Мемнон проводил Ювентину до самых ворот школы, с благодарностью пожав ей на прощанье руку.

      Ночью Ювентина почти не спала.

      Ее преследовали беспорядочные и неспокойные мысли. Порой ею овладевали сомнения. Правильно ли она поступила, поддавшись уговорам гладиатора? Не кроется ли за всем тем, что он ей говорил, какая-нибудь ловушка. Может быть, у него на уме что-то другое, какой-то опасный план, о котором он умолчал и который вовлечет ее в беду, как и предупреждала Береника? С другой стороны, почему она должна отказаться от этой, пусть слабой, но, может быть, единственной в ее жизни надежды обрести свободу, о которой она никогда раньше и помыслить не могла? И чего ей ждать в будущем? Ничего, кроме презренной участи наложницы, доступной всем и всякому, на кого укажет не знающий жалости властелин. И так до конца дней! Вечное рабство! Нет, лучше уж пойти на крайний риск ради свободы. Конечно, этот александриец много ей наобещал,

297

Секстарий – римская мера жидкостей (0,5 литра).