Круги в пустоте. Виталий Каплан

но мне этого не требуется, – усмехнулся покупатель. – Мне слуга нужен, а не красивая безделушка. Ладно, пускай три года… Всякие чудеса бывают. Значит, он умеет все, что полагается комнатному слуге? А также ухаживать за лошадьми, работать на земле, готовить пищу, стирать? Скажи, мальчик, ты все это можешь?

      Митька на миг замялся, но потом энергично закивал. Оставаться во власти взбешенного неудачей купца ему не хотелось совершенно. А как повернется с этим мужиком, это еще посмотрим. Во всяком случае, достаться толстому мельнику было бы ничуть не лучше.

      – Слушай, а он что, немой? – удивился мужчина. – Кивает, вместо того чтоб ответить.

      – Отвечай, когда господин спрашивает! – нагнувшись к его уху, яростно прошипел купец, и Митька суетливо заговорил:

      – Да, конечно, я это умею, да, могу.

      – Вдобавок еще и дерзкий мальчик-то, – усмехнулся покупатель. – Обращаясь к свободнорожденному, не прибавляет “господин”. Его что, совсем манерам не учили? А, купец? Ты же только что сказал, будто он три года был у тебя в доме. Странно это как-то, знаешь ли. Скажи, парень, а ты вообще давно в рабах-то?

      – Ну… – замялся Митька, – не очень. То есть недавно… – Покосившись на взбешенного купца, он тут же поправился: – Хотя вообще-то давно, три года, просто я думал, что давно – это всю жизнь, а я же не всю жизнь, я три года…

      О том, что три года в действительности укладывались в два дня, он благоразумно умолчал.

      – И вот что еще интересно, – медленно произнес покупатель, – я не наблюдаю на нем рабского клейма. Ты ведь знаешь, купец, что согласно прошлогоднему указу нашего великого государя Айяру-ла-мош-Ойгру, да продлят боги его земное существование и введут в свой светлый чертог после, всех олларских рабов полагается клеймить в установленном порядке, с уплатой соответствующей пошлины в государеву казну. Как же так, уважаемый?

      Купец испугался. Это было заметно невооруженным глазом. Пальцы его судорожно стискивали друг друга, левая щека начала ощутимо подергиваться, мышцы непроизвольно напряглись. Даже Митька понял, что его ироничный покупатель говорит не просто так, прикалываясь, а как чиновник, исполняющий скучную, но необходимую службу.

      – Впрочем, – заметил мужчина, – когда ты продашь мальчишку, это будет уже не твоей заботой, а нового владельца. Которому придется заплатить за клеймо и за пошлину четыре огрима. Исходя из этого, – он сделал паузу, – а также и из прочих открывшихся обстоятельств, я пришел к выводу, что мальчик несколько не соответствует твоему радужному описанию. Над ним еще немало предстоит поработать. Поэтому я даю за него пятнадцать огримов, и ни медяшки больше. Согласен?

      Айгъя-Хоу вынужденно кивнул. Сейчас, после разговора о клейме, торговаться ему было совсем уж не с руки.

      – Ну что ж, – улыбнулся мужчина, – приятно видеть разумного человека. Итак, уважаемый, получи. – Он расстегнул висевший на поясе кошель, запустил туда руку и принялся считать серебряные монеты. – Ровно полтора десятка. На зуб проверять будешь?

      Купец