Собрание сочинений в шести томах. Том 5. Юз Алешковский

врезать полстакана с опупевшей от счастья толпой прощающихся.

      А там уже поддали и рассуждают, что если б попал им сейчас в руки морговый спец, то есть я, то они, не задумываясь, кинули меня живым в одну из могил за моральный ущерб, нанесенный собравшейся здесь компашке.

      Грустно рассуждаю, что чье-то счастье иногда обеспечивается чьим-то горем, но, в конце концов, я не убийца, а гример Моргунов, человек с не случайной фамилией. Так вот и скажут девушки над моею могилой: «Был гример – да весь помер». А я уж понадеялся было, что ноги моей не будет ни на одном из кладбищ…

      Подхожу. Стакашок налил мне батюшка, имевший в распоряжении бутылку. Он успел наклюкаться и не понимал, что за анекдот тут происходит, почему народ перешел с рыданий к непонятному веселью, и все пытался успеть врубиться в оплаченную панихиду до полной своей отключки от нелепостей смерти, особенно нынешней жизни.

      Напрасно пытаюсь разглядеть в толпе фигуры настоящих заказчиков, чтобы подстраховочно с ними объясниться. По масти взаимоуважения должны ведь они, думаю, приканать на понтовое «захоронение» двух своих корешей. Благородно ведь скинулись на немалый аванс за незаконную перелицовку с целью побега от прокурора. Гробы для обоих пошикарней выглядят, чем у римских пап, не говоря о прочих расходах на это самое моменто мори.

      В довольно двусмысленной атмосфере полупоминок-полувоскресок какой-то фраер, ни во что не въехав, начал высказываться задним умом в том плане, что в челюстях рыжего и в морщинах брюнета он с ходу усек нечто туфтово-фуфловое. Никогда, кидает, сволочь, очередной комок грязной глины в адрес самой матушки-России и в мою профессию, не будет нам места в высоком качестве захоронений европейских народов, потому что безбожно халтурим даже на самом святом этапе последнего пути умершего человека. Я, заявляет сволочь, начинаю верить слухам, что в Мавзолей вместо Ленина диссиденты заложили артиста блатной песни Высоцкого.

      Это был пугающий намек и бросок зловещей тени на плетень моей гримерной деятельности. Но, с другой стороны, обе жены, случайно заметившие полное несовпадение членов трупов с теми же органами любимых своих мужей, на все кладбище возопили здравицу в честь спасительности совковой халтуры, слава Тебе, кричат, Господи, слава Тебе!

      Одна из жен поддала, подходит ко мне и делится со мной своим мнением: а что, мол, было бы, если бы мое горе случайно сдержало свое чувство и я не добралась бы до правды? Я ведь намеревалась направиться вслед за Фимочкой с петлей на шее прямо на тот свет – вы это себе представляете? Меня нет, а он, подонок, где-то на островах охмуряет какую-то шмакодявку. Если вы, сударь, адвокат, я готова сейчас же подать на развод.

      Отхожу от этого намека в сторону, а там вторая жена радуется, что как бы то ни было, оба похороненных были бы живы-здоровы вдали от нас, а тайное стало бы явным после второго пришествия Витька и Ефима.

      Батюшка же бедный