Годы, как птицы… Записки спортивного репортера. Михаил Шлаен

где бухта удобная во всех отношениях, клятое место. Всё, что за день сделают, море за ночь размоет, так и бодались с природой. Но и этот бой он тоже выиграл, правда, ценой собственной жизни. Бой оказался для него последним: в августе 1959 года Павел Антонович скончался, а было ему всего 61 год. Спустя два года Павел Антонович словно отправился в символический рейс, когда было решено назвать его именем то самое судно.

      Эта весть, как гром среди ясного неба, обрушилась на всю ее семью. Первым ее узнал родной дядя Ольги Леонид Павлович, сын Павла Антоновича. Инициатива исходила от портовиков, участников Великой Отечественной войны. Ур а! Дедушка снова выйдет в море. Все плакали от счастья – бабуля, мама, Ольгина старшая сестра Алла. Дома такой аврал поднялся: событие-то какое, надо собрать гостей, отметить по-одесски. И как отметили! С широтой той души, которая была у деда.

      Вначале «Старшина Приходченко» ходил по Херсонской, Измаильской и Николаевской линиям, а затем «перебрался» в родные одесские черноморские просторы как прогулочный теплоход. И какой популярностью он пользовался у одесситов и гостей города!

      Наверное, так и продолжал бы курсировать до 16-й станции Большого Фонтана, но случился август 1991 года, и судно вдруг исчезло в мутных волнах того времени. И неожиданно обнаружилось в Ялте. Тоже символично, конечно, – в Крыму ведь дедушка родился, стал моряком. Все бы ничего, пусть привязка иная, если бы по-прежнему оно разрезало черноморские волны как «Старшина Приходченко» Но убрали имя деда на судне, стерли память о нем. И оттого Ольге жутко обидно.

      Ей долго не удавалось выбраться в Крым, чтобы самой отследить судьбу судна, тому были разные причины. Но вот, наконец, мы с ней оказались на отдыхе в санатории в Гурзуфе, на родине Павла Антоновича, и, естественно, отправились на поиски, чтобы, в конце концов, прояснить ситуацию. Прояснили, лучше бы этого не делали… В Ялтинском пароходстве выведали, что судна уже нет, отогнали его, безымянное, сначала на самый дальний причал, а затем, после длительного стояния на «приколе», и вовсе разрезали на металл. И никто о его боевом прошлом и не вспоминает. Мы с Ольгой это сделали, в ближайшем ресторане на ялтинской набережной махнули по чарке водки. На закуску заказали луфарь, бычки и барабульку, которые, как сказала Ольга, дед просто обожал, домой таскал столько, что бабушка еле успевала их жарить по своему рецепту, секрет которого не раскрывала даже близким подругам.

      – Придется подождать, в наличии нет, зато сейчас будут свеженькие, только из моря, правда, бычки не обещаю, – предупредил нас официант. Он удалился, подозвал какого-то парня, что-то ему быстро нашептал, мы поняли: послал гонца к рыбакам на пирсе.

      А мы и не спешили. Время обеденное, солнце приятно припекало, но излишнюю теплынь остужал легкий ветерок. Интересно было наблюдать и за людьми. Осень, начало октября, вроде бы народ должен разъехаться, да какой там. Лето, неожиданно даже для крымчан, не сдавалось. Пляж полон, на набережной не протолкнуться.